— Он утвердил тебя, — осторожно произнес Фернандо. — По истечении положенного траура должна состояться твоя инаугурация. Ты станешь президентом Нголы.

Лара ошеломленно замерла.

— Но… но я не хочу! — наконец воскликнула она. — Не хочу! Я не хочу жить в стране, где кругом насилие, где властвует смерть и люди молятся лишь одному богу — богу войны.

— Ты не можешь выбирать, — мягко возразил Фернандо. — Выбор сделан, и у тебя теперь нет собственной воли, есть только воля закона.

— Но я не хочу! — взмолилась Лара. — Я обыкновенный человек и не могу…

— Десять миллионов истерзанных войной людей ждут тебя, надеются, что ты сможешь помочь им. Подумай, десять миллионов! Неужели из-за собственного страха и трусости ты откажешь этим людям в праве на мирную жизнь?

— Но я ничего не умею! Я ничего не знаю, не понимаю в государственном управлении!

— Ты должна научиться, — настаивал Фернандо. — Это твой долг!

Лара безмолвно застыла в глубоком кресле. Даже теперь, после смерти Рауля, она не вольна в своих поступках. Она не может бежать отсюда, забыть случившееся, как кошмарный сон.

— Я любила Рауля, — с неожиданным удивлением произнесла она после долгой паузы. — Оказывается, я любила его…

— Никогда не сомневался в этом, — ответил Фернандо и осторожно осведомился:

— Так каким будет твой ответ?

— Ты же сам сказал, что у меня нет выбора, — устало произнесла Лара. — Это мой долг, я обязана его выполнить…

— Я передам, чтобы начинали подготовку к инаугурации, — кивнул Фернандо с видимым облегчением.

Он был счастлив. Стать правой рукой беспомощного и растерянного президента-женщины, то есть, фактически, главой страны, отодвинуть в тень старых дуралеев Душ Картуша и Чен-Чена — такой шанс дается человеку только раз в жизни. И он, Фернандо, ни за что не упустит этот шанс!

Он станет полновластным правителем! Лара не в счет.

Через сорок дней после смерти мужа Лара заняла высокий пост.

На ее инаугурации присутствовали послы дружественных стран, президенты соседних государств, представители всех держав мира. В основном приехавшие на празднество политики были мужчинами, и, как правило, мужчинами не слишком молодыми. Они с удивлением взирали на хрупкую девушку, которую судьба неожиданно вознесла на немыслимую высоту.

Первый официальный визит новоиспеченного президента Нголы состоялся, естественно, в Россию.

Деловой ужин был организован Администрацией Президента в ресторане «Царская охота» на Рублево-Успенском шоссе.

Русский президент был подтянут, молод, бодр. Два-три умело сказанных комплимента сразу же помогли установить непринужденные отношения между собеседниками. Интимность обстановки подчеркивало и то, что в переводчике не было нужды — гостья из далекой жаркой Африки превосходно говорила по-русски.

Когда повар внес в обеденный зал разварного осетра по-царски с соусом тартар, маслинами и зеленым лимоном, Лара, стараясь держаться естественно и с достоинством, произнесла:

— Знаете, господин президент, я не очень сильна в изысках дипломатического этикета и потому прямо спрошу вас о том, что меня интересует… Как вы оцениваете предложенную нами акцию «Алмазы — в обмен на вооружение»?

— Мне еще не приходилось встречать столь привлекательных покупательниц оружия, — галантно произнес русский президент и посерьезнел. — Не скрою, предложение очень интересное. Однако нам стало известно, что руководители мятежного ОПЕН тоже проводят аналогичную акцию, но только их партнером являются Соединенные Штаты. Нам бы не хотелось увеличивать количество оружия в столь взрывоопасном регионе, как Центральная Африка. Мы боимся, что конфликт выплеснется в соседние страны. Нголе пора отдохнуть от войны.

— Продажа Соединенными Штатами оружия повстанцам тем более оправдывает наши действия, — твердо произнесла госпожа президент.

— Возможно… Но официально Штаты ничего не продают ОПЕН, ведь, согласно недавнему постановлению ООН, такая торговля противоречит целям достижения мира в регионе. Именно ООН диктует правила игры.

— «Голубые каски» ООН сохраняют нейтралитет только по отношению к повстанцам. Они нейтральны, когда мятежники убивают женщин, детей, разоряют дома мирных жителей. Какой вообще может быть нейтралитет в центре военных действий?

За десертом разговор плавно перешел в личную плоскость.

— Я слышал, ваша программа пребывания в России включает посещение исправительных учреждений… — намекнул президент, прижимая к губам салфетку.

— Да, — ответила госпожа Касабланка и без всяких дипломатических уверток уточнила:

— Одного исправительного учреждения. Только того, в котором находится моя мать.

— Я слышал вашу историю. И очень вам сочувствую.

— Я хотела бы спросить вас, господин президент… Скажите, каковы перспективы досрочного освобождения моей матери? Она находится в заключении уже три года, и мне кажется, она и так уже понесла достаточное наказание. Есть мнение, оно высказывалось в том числе и в прессе, что ее преднамеренно спровоцировали.

— К сожалению… Точнее, к счастью, судопроизводство в России отделено от власти и совершенно самостоятельно, что, как известно, является признаком демократического государства, — туманно начал президент, пригубливая вино. — Процедура освобождения может быть запущена лишь в случае амнистии или в случае условно-досрочного освобождения, но никак не по указке сверху. Даже мое заступничество вряд ли повлияет .на администрацию колонии, где содержится ваша мать.

— Что ж… Я рада слышать, что процесс демократизации в России зашел так далеко, что даже президент отныне не может повлиять на судьбу частного человека, раздавленного судебной машиной, — иронически за-. метила гостья. — Нголе пока далеко до подобных юридических вершин. У нас у несправедливо обвиненного человека все же есть шанс выбраться на свободу хотя бы после высшего вмешательства…

Президент холодно улыбнулся и осведомился:

— Скажите, вам действительно понравилось «мясо пятнистого оленя под взваром с брусникой»? Не хотите ли попробовать «жаркое из прирученного зайца с горчичной подливой»? Оч-чень рекомендую! Знаете ли вы, что в русской кулинарии обязательно…

Лара его уже не слушала, забыв о тонкостях дипломатического этикета. В глазах ее стояли слезы.

Возвращаясь в свою резиденцию Горки-9, президент задумчиво произнес, адресуясь к помощнику:

— Если Нгола решится взять курс на сближение с США, мы потеряем удобный плацдарм в Центральной Африке, как потеряли все наши геополитические позиции за последние десять лет. Стоит ли этот факт небольшого послабления с нашей стороны? Я имею в виду ее мать…

— Наш посол в Нголе считает, что правительство, возглавляемое этой дамочкой, вряд ли долго протянет, — заметил помощник. — В стране растет недовольство госпожой Касабланкой, в ней видят руку Москвы. И вообще, в ее возрасте нужно бегать на свидания и рожать детей, а не управлять страной. Пока она здесь хлопочет об оружии, войска повстанцев окружили Луангу. Боюсь, наша гостья вскоре разделит участь своего бедного мужа…