Лану явно не очень понравился мой тон, но все же он ответил совершенно однозначно:

– Нет. Я никогда не ищу себе лишних неприятностей.

Надо признать, что это было совсем не то же самое, как:

“Нет. Потому что вы правы!” – и я счел нужным высказаться яснее:

– Я не собираюсь сидеть и ждать, пока Вольфар кого-нибудь убьет и развяжет мне руки. С меня хватит одной его последней записки!

Я с откровенным вызовом глянул в сторону дяди, и тот пожал плечами:

– А я и не надеялся, что тебя удастся переубедить. Просто чистая совесть – я слышал это от тех, кто с ней знаком, – вещь очень приятная и удобная… Ну тогда могу тебе сообщить, что единственная нить, по которой можно добраться до Рега, – это Президент Рэнда. После сегодняшнего твоего рассказ? можно смело утверждать, что он основательно завязан в этом деле. На стороне Вольфара, разумеется…

Я уже готов был принять на веру любое заверение, вышедшее из дядиных уст, но менее доверчивый (или более любопытный) Уилкинс поинтересовался:

– .Почему вы так решили? Точнее, почему именно сейчас?

– Потому, что раньше мне не было известно о двух безымянных крейсерах, проявивших определенный интерес к “Пелинору” в системе Этана, – с неизменной в отношении майора любезностью пояснил дядя. – А между тем только двое из всех керторианцев имеют в своем распоряжении военные флоты: граф Таллисто и герцог Венелоа. И если второй вас защищал, то нападал, соответственно, первый. Иначе, нам придется строить слишком уж невероятные гипотезы, не так ли? И в принципе, по-моему, одного этого соображения достаточно…

– Хотя есть и еще! – неожиданно вставил Лан и, словно самому себе удивившись, после небольшой паузы продолжил: – Как вы знаете, барон, я изредка изготовляю кое-какие поделки для наших товарищей. И в частности, какое-то время назад Таллисто обратился ко мне с не совсем обычной просьбой: он предложил сделать не копию какого-нибудь нашего устройства, а нечто принципиально новое. А именно прибор, в поле действия которого не работали бы все прочие, использующие керторианскую систему мысленного запуска. Он мотивировал это возросшими заботами о своей безопасности – Дин как раз только что стал Президентом – и предложил мне… В общем, хорошие условия. К тому же сама задача выглядела достаточно интригующей. Я согласился и в итоге сделал то, о чем он просил. Теперь же, насколько я понимаю, именно этот мой прибор был использован Вольфаром при нападении на дом барона Лагана. Во всяком случае, я не верю, что кто-то мог скопировать мою работу или проделать ее заново.

– Эх! Надо было мне сразу лететь на Рэнд к этому мерзавцу! – в сердцах воскликнул я, и дядя без всякой усмешки заметил:

– Чтобы тебя ухлопали еще на подлете к планете! Не забывай, пожалуйста, что граф Таллисто из всех нас является наиболее охраняемой персоной.

Если он так говорил, значит, так и было, и я снова растерялся:

– Но как же тогда я смогу его достать?..

– Пока не знаю. Надо подумать, – спокойно ответствовал дядя и мельком обернулся в сторону окна: – Время уже позднее. Так что, пока я думаю, ты можешь заняться тем, что удается тебе лучше прочего…

Намек был ясен. Я отправился спать.

Яркий свет и какое-то непривычное ощущение тяжести давно мешали мне сосредоточиться, тем не менее я старательно цеплялся за сон. Раз тебя никто не будит, значит, вставать еще не пора – вот одно из главных правил моей жизни. Но в какой-то момент мои глаза самопроизвольно раскрылись, уставившись в обшитый деревянными панелями потолок, и это значило, что больше сна в меня просто не влезет…

Обычно, просыпаясь в незнакомой обстановке, я нуждаюсь в каком-то времени на ориентацию. Так вышло и на сей раз – я несколько растерянно вертел головой, оглядывая роскошную круглую кровать, стоявшую посреди небольшой уютной спальни, пока наконец не сообразил (или уж скорее вспомнил), что нахожусь на Антаресе II у герцога Лана, а это одна из гостевых комнат, любезно предоставленная мне хозяином накануне вечером. Вместе с осознанием места ко мне вернулись все прежние мысли и чувства, и первым в списке стояло желание побыстрее выяснить, до чего же дошел дядя в своих раздумьях, поэтому я скинул ноги на ковер и потянулся к одежде, в беспорядке покиданной на близлежащий стул…

Однако торопиться и бежать куда-то оказалось вовсе не нужно: дядя украшал своей персоной низенький пуфик, располагавшийся за изголовьем кровати рядом с приоткрытым двустворчатым окном. Облокотившись локтем на подоконник и подперев кулаком щеку, он сидел спиной ко мне, устремив взгляд в какие-то одному ему видные дали… Что, впрочем, не мешало ему контролировать происходящее в комнате, так как, едва я замер, заметив его, он прочистил горло и сказал:

– Доброе утро, Ранье! Надеюсь, ты выспался?

– И весьма. – Я действительно давненько не чувствовал себя настолько отдохнувшим и бодрым. Еще бы, когда я отправился на боковую, на дворе был поздний вечер, а сейчас, если судить по высоте солнца, наискось бросавшего лучи в окошко, была уже середина дня. – Похоже, недоспать было бы затруднительно.

– Да. Ты дрых часов четырнадцать по привычному для тебя счету, – без тени недовольства констатировал дядя. – Но я решил тебя не беспокоить: на данный момент хорошая форма нужнее, чем выигрыш нескольких часов.

– Да? И зачем она понадобится?

– Сразу к делу? Без завтрака?

Я промолчал, и дядя, опустив руку, развернулся вполоборота ко мне. Похоже было, что он-то, в отличие от некоторых, до сих пор не смежил век. Во всяком случае, если вечером он выглядел неважно, то сейчас попросту скверно: глаза совсем пропали в синеве усталости, лицо еще больше побледнело, на щеках проступила щетина…

– Хочется заняться наконец чем-то серьезным. Да и вам бы отдых не помешал! – резонно заметил я.

– Спасибо. Пусть дело и не в этом, но забота все равно приятна… Да, здорово тебя Вольфар разозлил!

– Это хорошо или плохо?

Я ожидал, что ответ, конечно, будет: “Плохо, потому что ярость ведет к необдуманным поступкам, импульсивным решениям и прочему, чего мы совершенно не любим”, но дядя удивил меня:

– Вот уж не знаю. Как обернется…

Конечно, за подобной расплывчатостью что-то стояло, но пытаться вытянуть из него это силком было бесполезно, поэтому я взял рубашку и выдохнул:

– Итак?

Дядя слабо улыбнулся и прикрыл левый глаз, что, как известно, выражало одобрение моему поведению.

– Ну, как обычно, есть новости – плохие и хорошие. Начну с плохих. Я пытался выследить Вольфара косвенным путем, и хотя мне это не удалось, все же выслушай, пожалуйста, некоторые соображения…

– Нет! Лучше застрелюсь!

– Уже проснулся? Быстро ты сегодня! Так вот, поставим себя на место Вольфара и попытаемся определить его следующий ход. То, что ты говорил вчера – переключиться на кого-нибудь другого или передохнуть для подготовки к некоему решительному действию, – это, в общем, недурно, но я склоняюсь к несколько другой версии… Понимаешь, Вольфар слишком много сил потратил на борьбу с тобой, чтобы взять и бросить это дело. Не забывай, что по части упрямства – нашей национальной черты – вы керторианцы вдвойне и далеко опережаете другие известные мне образчики.