* * *

Когда где-то наверху раздался протяжный вой, Джек не обратил на него внимания. Он катался по земле, стараясь придушить еще одного чернокожего воина, который был довольно крепок физически и никак не хотел расставаться с жизнью.

– Джек! – прокричал Мороний, подбегая к детективу и наблюдая за борьбой двух мужчин. – Они схватили Хельгу!

Стоун вскинул голову вверх и увиденное зрелище поразило его. На верхнем ярусе в конвульсиях билась привязанная к столбу девушка. Рядом с ней прыгала колдунья, которая призывно гудела в трубу и произносила страшные заклинания, но и без этого было видно, что Хельге сейчас очень плохо. Из рассеченных ран по её телу струилась кровь, и Джек выругавшись, мощным ударом вырубил сопротивлявшегося воина.

– Бежим! – прокричал он Моронию, но антиквара можно было не подгонять.

Где-то в глубине горы слышались выстрелы – это Фогель со своим напарником, увлеченные схваткой, методично проводили зачистку внутренних помещений. Главарь нацистов был уверен, что ситуация на утесе была полностью под контролем, а потому в пылу боя уходил всё дальше и дальше по переулкам змеиного храма.

Поискав глазами лестницу, которая ведет наверх Стоун не сразу смог найти неприметные узкие ступени, вырубленные в скале. Каменная тропа словно нарочно изгибалась из стороны в сторону, разветвляясь на множество отдельных лесенок, каждая из которых вела в какие-то норы. Часть из них представляла собой широкие проходы внутрь скалы, в то время как другие были настолько узкими, что пролезть в них можно было только на четвереньках или ползком. Неужели воины и жрецы культа жили в этих лазах? Или быть может они служили какими-то техническими помещениями храма?

Местами каменные ступени перемежались с нехитрыми приставными деревянными лестницами, связанными из толстых сухих веток. Ловко перебирая руками, Джек словно Тарзан вскарабкался по одной из них и протянул руку Моронию. В этот момент из ближайшей ниши выскочил и с громким воплем обрушился на детектива разукрашенный алой краской высокий худощавый негр с маской из перьев на лице и с коротким топориком в правой руке. Прокричав что-то на тарабарском языке, жрец сделал страшное лицо и попытался ударить непрошенных гостей своим оружием. Стоун на ходу выхватил топор из рук нападавшего, рубанул им по шее негра и толчком перекинул его через края лестницы. Всё это случилось за считанные секунды и Мороний даже не сумел сообразить что именно произошло.

– Джек! – позвал антиквар.

– Чего вам?! Нам некогда! В этом чертовом лабиринте из лестниц мы рискуем заблудиться и провести остаток жизни!

– Джек, боюсь мне придется сюда зайти. – Он указал рукой на массивные деревянные ворота в одной из ниш.

– Что там? Зачем?! – голос Стоуна больше походил на рык раненого льва и он говорил короткими рублеными фразами.

– Судя по пиктограммам и знакам здесь должен быть источник живой воды. Не спрашивайте меня откуда я это знаю, но без нее нам не спасти Хельгу.

– Ну, так чего же мы ждем?! – Стоун решительно зашагал к запертым дверям.

– Постойте! – антиквар преградил ему путь. – Здесь написано, что это вход в царство мертвых. Если вы войдете туда, то уже не сможете вернуться назад…

– Бросьте, это всё байки! Сегодня я собственными руками задушил массу черномазых поклонников смерти, и поверьте, все они были вполне живыми!

– Нет! – категорично заявил Мороний. – Давайте разделимся. Вы идите освобождать Хельгу, а я схожу за водой. Я все равно уже старый – на мне и проверим.

Стоун с сомнением посмотрел на антиквара, а затем с размаху рубанул топором по толстому засову, разнося его в щепки:

– Встретимся наверху! – прокричал он и побежал по ступеням.

* * *

И всё же они ошиблись. Войдя внутрь темного помещения, Мороний сразу понял, что Джеку не удастся спасти Хельгу. Если быть точным, то он знал это еще до того как они со Стоуном разделились.

Колдунья отвела Хельгу в зал для мертвых, потому что её душа должна была попасть к змею. Антиквар сразу определил Дуат по пиктограмме звезды, вписанной в круг, которая была нанесена над дверью. Никакой живой воды здесь не было и не могло быть. Мороний обманул Джека, потому что хорошо знал, что из загробного мира просто так не возвращаются. Ему нужно было защитить детектива и потому он вошел в этот зал один, ибо знал что таково его предназначение.

В каменной комнате было абсолютно тихо и пусто. Несколько ритуальных инструментов были расположены рядом с широким чистым столом, над которым виднелось два узких наклонных отверстия, вырубленных в скале. Точно такие же комнаты были некогда расположены внутри великих пирамид, и повинуясь внезапно появившимся в его голове знаниям, Мороний приступил к ритуалу.

* * *

Джек несся по ступенькам лестницы с трудом разбирая путь. В этот миг все его мысли были посвящены Хельге. Девушка была дорога ему и сейчас осознание этой простой истины больно резануло по душе – нельзя было позволять ей пойти за ним. Он не смог уберечь её от воинов черного культа и теперь остро предчувствовал нарастающую беду. Выскочив на каменный уступ, он сразу ее увидел – хрупкую, беззащитную фигурку, свисающую на грубых веревках с толстого деревянного столба.

– Хельга! – прокричал Джек, ринувшись к ней.

Джек с ходу принялся обрубать топором путы, удерживающие девушку в неудобном положении. Освобожденное тело беспомощно соскользнуло ему в руки и он подхватил её.

– Хельга! – ласково позвал детектив, проведя ладонью по безжизненному лицу.

Девушка не отвечала. Её глаза были закрыты, а веки под ними дрожали как лихорадке. Всё тело немки бил мелкий озноб, а кожа на лице была совсем бледной, словно сделанной из куска пергаментной бумаги. Она умирала…

Умирала у него на руках и Джек не мог пережить этого. Он уже терял в этой жизни самое дорогое – свою семью, и хорошо знал каково это. Как это больно, пусто и одиноко. Больше всего на свете он сейчас боялся потерять и её! Потерять человека, который понимал его и для которого он сам что-то значил в этом проклятом мире, наполненном равнодушием. Он боялся ледяной пустоты в душе и холода одиночества. Боялся больше не увидеть смеющиеся морщинки вокруг ее глаз. Боялся, что никогда так и не скажет ей главных слов…

Только с появлением Хельги его жизнь обрела смысл. Мороний был тысячу раз прав, когда говорил ему о том, что он – дуболом, бесстрашно