получать эти подношения из первых рук… Он был уверен, что способен на большее: его жизненного опыта, знания людей было вполне достаточно, чтобы занять приличную управленческую должность. Его стали интересовать не только деньги, но и власть. Скорее даже наоборот: Лабецкого потянуло во власть, с которой тесно были связаны деньги…

Подтолкнули его к глобальным решениям грядущие Всемирные Игры молодёжи, придуманные известным американским магнатом. Первые Игры прошли в Америке, и, по замыслу организатора, следующие должны были состояться в России, в их замечательном городе. Это были годы, когда можно было сказочно обогатиться только благодаря ловкости, предприимчивости и наглости, проявленной в нужный момент. И город в ожидании встал на дыбы. Во всех коридорах власти бурно обсуждались новости: кто и сколько должен получить дивидендов от этого громкого мероприятия. А дивиденды ожидались фантастическими. Готовясь ехать в нищую, ободранную и обобранную Россию, американцы не скупились: в город шли целые вагоны нового оборудования от холодильников и мебели до компьютеров, которые в те годы только-только начали появляться в кабинетах крупных чиновников. Медицинская аппаратура, хирургические инструменты, препараты, дорогие лекарства и перевязочные средства поступали в фонд соревнований без всякого учёта. Ходили слухи, что администрация городского физкультурного диспансера, где разгрузили целых три трейлера медикаментов и оборудования, откровенно торгует всем этим богатством. К началу Игр вдруг оказалось, что куда-то бесследно исчезла полученная из Америки кожаная мебель, импортные холодильники вдруг превратились в старые отечественные, а прибывшие компьютеры вообще исчезли без следа при разгрузке… Говорили, что часть новенького оборудования, присланного на эти соревнования с «загнивающего» Запада, уплывало в столицу прямо с вокзала — негоже было в те нищенские времена обижать высокое начальство… Об официальных гонорарах и неофициальных вознаграждениях за тяжкие труды, включая многочисленные презентации с фуршетами и ежедневные обильные шведские столы в гранд-отеле, закатывая глаза к потолку, шептались в туалетах все мелкие клерки правительства города…

За день до начала Игр Лабецкий был направлен с контрольной миссией в гранд-отель, который должен был принять более двух тысяч иностранных спортсменов. Ему следовало проверить, как работает Международный реабилитационно-восстановительный центр, о котором докладывал накануне на совещании в комитете главный врач соревнований, его близкий приятель. Пётр, с которым они учились на одном курсе, ездили вместе на картошку и выступали в одной команде КВН, был главным врачом городского физкультурного диспансера, и по должности возглавлял медицинскую службу этих Игр. После долгого перерыва они встретились неожиданно только пару лет назад в комитете, где протирал штаны Лабецкий. Несколько раз шумно отметили эту встречу в ресторане в обществе весьма влиятельных людей, которых пригласил Пётр. Потом эти встречи плавно перекочевали в сауну физкультурного диспансера, где «расслабон» иногда затягивался до утра. Со временем здесь, в сауне организовался этакий клуб главных врачей, которые с некоторой настороженностью приняли Лабецкого в свою тусовку. Но поскольку он был из комитета и при случае мог оказать маленькую, но полезную услугу, например, помочь протолкнуть на подпись нужную бумагу, с его присутствием смирились… По приглашению своего приятеля Лабецкий с удовольствием посещал и соревнования самого высокого уровня, на которых Петру положено было присутствовать по своему статусу, и вместе с ним частенько принимал участие в разнообразных презентациях и фуршетах по случаю открытия и закрытия этих спортивных мероприятий.

Посещение ресторанов и ночные бдения в сауне сделали своё дело — Лабецкого опять сильно потянуло на спиртное. Конечно, он сдерживался, обязывало место службы, но всё чаще и чаще он приходил домой после сильного подпития, и Вера, только взглянув на него в прихожей, поворачивалась на каблуках и скрывалась в своей комнате, громко хлопнув дверью…

Из доклада Петра на прошедшем накануне в комитете совещании следовало, что Международный реабилитационный центр подготовлен, оснащён, и там ждут — не дождутся поступления спортсменов, чтобы приступить к их реабилитации. С большим трудом проникнув через двойное оцепление милиции, которое уже успели выставить вокруг огромной гостиницы, Лабецкий долго пытал расспросами о Центре администраторов, но все сотрудники гостиницы только пожимали плечами. Кто-то не слишком уверенно ему предложил заглянуть в гостиничный кегельбан. Поплутав по лестницам, он нашёл его в полуподвальном помещении, рядом с сауной. Несмотря на жаркий и солнечный день, здесь было холодно и сыро. В центре вытянутого зала с беспорядочно расставленной мебелью и медицинским оборудованием металась взъерошенная, взмыленная тётка, в старом спортивном костюме с аббревиатурой «СССР» на спине, которая командовала тремя усталыми женщинами самого разного возраста. Это и была бригада спортивных медиков из городского физкультурного диспансера. Лабецкий растерялся. Он представился, но тут же об этом пожалел, надо было сразу делать ноги. Взъерошенная тётка доложила ему, что она — ответственный врач Реабилитационного центра. Только вчера к вечеру им выделили вот это жуткое помещение, в котором они вчетвером должны умудриться развернуть все службы реабилитации за полтора дня. Центр должен работать круглосуточно, остальной персонал будет выходить посменно с началом соревнований. Сейчас все на своей основной работе, никого с рабочего места не отпускают: местное начальство не интересуют проблемы организации. Сегодня приедут врачи-иностранцы — вот позор! Уважаемый главный врач соревнований не удосужился оформить аккредитацию своим сотрудникам, и вся бригада сидит в гостинице безвылазно третьи сутки: если выйдут — милиция обратно не впустит… В заключение своей пламенной речи доктор взяла Лабецкого за руку и подвела к старому облезлому книжному шкафу без полок, внутренность которого она в ярости созерцала в момент его появления в кегельбане.

— Вот… Полюбуйтесь! Где я буду медикаменты держать?! Вы, как представитель комитета здравоохранения, можете мне сказать, где я должна настругать эти полки?

Не отпуская его руку, забыв о всякой субординации, докторша потащила Лабецкого в душевую, поперёк кабины которой стоял ещё один металлический шкаф, похожий на холодильник.

— Это что? — Удивился Лабецкий.

— Это машина для приготовления льда. Иностранцы безо льда на соревнования не выходят. Водопровод только в этом душе. Мне надо запихать этот драндулет в кабину и приварить к нему водопроводные трубы… Вы это можете?

Лабецкий растеряно хмыкнул.

— Я тоже не могу… А ещё мне нужны десять адаптеров к американскому оборудованию, медицинские топчаны, стерилизационный шкаф… Мне нужна грубая физическая сила, электрик, водопроводчик и умелые руки — я только врач.

— А Пётр Николаевич когда обещал прийти? — Успел вставить Лабецкий под прицелом трёх пар укоризненных глаз среднего медицинского персонала, который сдержанно, но выразительно молчал.

Одна из медсестёр, которая помоложе, не выдержала.

— Пётр Николаевич придёт сюда на презентацию, когда Татьяна Михайловна всё подготовит… Бросил её на гвозди за два дня до соревнований…

Лабецкий в душе ругнул своего