чтобы забрать ключ от своей комнаты, и Карадек, взглянув насуплено, пробурчал, ворочая камни во рту:

— Берегитесь, судари. Заприте на ночь дверь получше и спите вполуха. Вы только что облапошили Дестена, а он дюже обидчивый парень.

— Вы позволяете в своем доме грабить путников? — подбавив в голос льда, поинтересовался виконт. — Какой же вы хозяин после этого?

— Ночью гость отвечает за себя самого, — ничуть не испугавшись, ответил Карадек. — Впрочем, я не буду против, если кто-то из этой шайки простудит кишки от дырки в животе и сдохнет. На северном мысе хватит места, чтобы зарыть несчастного. Там хороший песчаник.

— Спасибо, я вас понял, уважаемый, — виконт осанисто выправил плечи и царственно поднялся по лестнице наверх, похлопывая снятыми перчатками по перилам.

Когда мы очутились в своей комнате, я не сдержал раздражения и с силой сдвинул железную полоску засова влево, блокируя дверь.

— Виконт, потрудитесь объяснить, зачем вы дергали драную кошку за хвост? Нравится ходить с расцарапанным лицом?

— Я хотел убедиться, что ваши люди, Игнат, нисколько не лукавят, когда говорят об удаче, которую вы даете, — невозмутимо ответил Агосто, легким ударом ладони по донышку зажигая фонарь, осветивший непритязательную обстановку небольшой комнатки, которая неизменна для каждого постоялого двора. Никакой лишней мебели, только самое необходимое.

— Боже мой, ваша милость! — воскликнул я, не удержавшись. — Да мои парни почти все родом из деревень или городских трущоб! Для них любая сказка будет во благо, лишь бы верить во все, что несет для них радость, удачу и десяток золотых монет! Но вы-то, виконт! Туда же! Ну, право слово, неужели вы тоже поверили в подобные россказни?

— Дон Ардио и дон Ансело считают иначе, — положив пистолет на кровать, виконт расстегнул пояс со шпагой и дагой, бросил его туда же. — А они получили хорошее образование, и знают достаточно об этом мире, чтобы не дать себя обвести вокруг пальца. Вряд ли я буду слушать сказки черни, но, когда то же самое твердят люди с благородной кровью, поневоле начинаешь верить в вашу удачу.

— Моя удача — стечение благоприятных моментов и грамотное планирование, — парировал я, тоже раздеваясь, чтобы побыстрее завалиться поспать несколько часов. — Вот, к примеру, я подозреваю, что обиженные проигрышем контрабандисты заявятся к нам в гости под утро. Поэтому предлагаю не убирать оружие далеко и чутко спать.

— Они не контрабандисты, — исправил меня Агосто, уже скинувший сапоги и с удовольствием развалившийся на одной половине кровати.

— Абсолютно плевать, кто они, — я подтащил лавку к дальней стене, откуда хорошо просматривалась как дверь, так и окно, критически осмотрел позицию. Ладно, и так сойдет.

— Что вы делаете, командор? — поинтересовался Ним, приподнявшись на локте. — На кровати достаточно места. И я, кстати, не храплю во сне.

— Пример планирования, виконт, а не надежды на удачу. Если к нам полезут гости, я их смогу встретить свинцом с этой позиции, что внесет панику в их ряды. Вы успеете проснуться и помочь мне разобраться с ублюдками.

Я потушил фонарь и лег на жесткую, но довольно широкую лавку, предназначенную для отдыха слуг. Под голову приспособил подушку, отобранную у Агосто. Ему и одной хватит для комфорта. Впрочем, виконт не возражал.

Пистолеты положил обок и закрыл глаза, стараясь заснуть быстрее, чтобы не ворочаться в ожидании возможного нападения разозленных проигрышем проводников. Думаю, они не сразу придут, дожидаясь глубокой ночи.

— Игнат, вы и в самом деле приносите удачу, — раздался голос Нима в темноте. — Я предпочитаю верить своим глазам, а не словам. Двенадцать «корон» в кошеле это подтверждают.

— Хотите сказать, виконт, что вы впервые сели кидать кости и сразу же выиграли? — я пораженно замер.

— Почему же впервые? Мне довелось в молодости пожить в Дасквиче и Ромси. Там обожают играть в эту разновидность костей. Вот один человек и научил меня определять по весу костей жулики с тобой играют или можно по-честному проиграть свои денежки. Видите, насколько разные условия, от которых зависит, как нужно себя вести за столом, — Ним усмехнулся в темноте и заворочался на кровати, устраиваясь поудобнее. — А здесь все было подстроено с самого начала, чтобы заманить нас в игру и обчистить в карманы. Неужели еще не поняли, Игнат?

— Признаюсь, проскальзывала такая мысль, но я больше всего за вас переживал, виконт, потому что сам ни за что бы не стал играть.

— И напрасно волновались. Во-первых, эти ребята даже не предполагали, что благородный дворянин умеет бросать кости, а во-вторых, я сразу понял, кто передо мной. Они прохвосты и жулики, как и положено речным проводникам. Одна сторона каждого из кубиков намеренно утяжелена для выпадения малых чисел. Поэтому эти болваны все время орали «вàри», в надежде, что выпадет проигрышная комбинация. В этом случае она превращалась в выигрышную… Эти идиоты сами выдали себя с головой. Ни один разумный человек не станет переворачивать комбинацию столь часто и безрассудно.

Голос виконта стал глуше, а потом вовсе прервался. Первый день похода всегда забирает много сил, пусть даже кое-кто проспал в каюте поднятие якоря и атаку рыбаков на наш караван. Зато до отплытия Агосто пропадал в Скайдре, занимаясь сколачиванием своей команды, которая должна помочь ему вернуть законное место в доме и наказать графа Абру, захватившего родовые земли виконта.

— Отлично, — я устроился поудобнее и зевнул, едва не вывернув челюсть. — Спокойной ночи, Ним. Надеюсь, она пройдет без смертоубийства.

Давно я не ощущал такой мертвой тишины вокруг, от которой в ушах стоял глухой непрерывный звон, отчего, собственно, и проснулся. Ни малейшего скрипа половицы, ни шуршания мышей под полом или в пустотах стен — и это очень напрягало. Я люблю, когда меня окружает шумовой фон, пусть даже писк комара. Этот фон не столь назойлив, но все равно где-то на периферии сознания ты отмечаешь любое изменение в пространстве. Но сейчас вязкая тишина обволакивала и тревожила. Спать я уже не мог, поэтому сел и снова напряг слух.

Виконт был здесь. Удивительное дело, но молодой парень, как и обещал, не храпел после выпитого вина, а по-младенчески посапывал. Счастливый человек, совершенно не заморачивающийся проблемами, встающими на его пути. Он их решает по мере