дооформить паспорт, поставив в него отметки о прошедших в Иране выборах со времен революции. Этим отметкам в паспортах иранцев придавалось теперь большое значение. Они демонстрировали лояльность человека исламскому режиму. Это было проделано, и паспорт передан Киянури.

Позднее мы получили план самой операции по переходу Киянури ирано-советской границы. Оказывается, было решено прежде всего спасти капитана тонущего корабля.

В соответствии с этим планом для перехода границы были избраны три пункта. Один в районе ирано-афганской границы и два на советско-иранской, в Туркмении и Азербайджане. В случае опасности и перехода в подполье Киянури подает нам сигнал, и мы сообщаем в Центр. С этого момента в определенный день недели в приграничном иранском городке в установленном месте агент КГБ будет ожидать в определенное время не более 10 минут. До границы Киянури добирается своими средствами и выходит на встречу. Для опознания был предусмотрен пароль. Агент КГБ проводит его к месту перехода, и Киянури переправляется. На случай появления иранских пограничников на советской стороне будет специальная группа, которая примет необходимые меры для безопасного перехода границы товарищем Киянури. Попросту это означало, что иранские пограничники будут уничтожены специальной группой. Для остальных членов ЦК «Туде» предусматривалась та же процедура.

На случай неожиданного ареста руководства партии «Туде» резидентуре было дано задание вступить в контакт и отработать условия связи с одним из секретных членов «Туде», который и сообщит нам о судьбе своих руководителей. Шебаршин поручил мне отработать эти условия связи. Для осуществления же контакта с секретным членом «Туде» был избран наш офицер, внешне не отличавшийся от иранца. Встреча эта состоялась, и условия были обсуждены. Для спасения «Туде» было предусмотрено все.

Как теперь уже известно, бежать им не удалось. Все руководство «Туде» было арестовано. Теперь, естественно, вся вина за это возложена на меня. Однако я совершенно уверен, останься я на своем месте, с «Туде» произошло бы то же самое. Сейчас, после смерти Хомейни, когда хорошие отношения между СССР и Ираном восстановлены, нет никакого сомнения в том, что находившиеся в тюрьмах члены партии «Туде» будут освобождены. Это наверняка было одним из условий советской стороны на переговорах.

Но этому предстояло произойти только в будущем. Пока что из позиции, занятой Советским Союзом в ирано-иракской войне, отношения между Ираном и СССР резко ухудшились. Началась ожесточенная антисоветская кампания. Теперь лозунг «Смерть Советскому Союзу» звучал наравне с подобными же лозунгами в отношении США, Израиля и Саддама Хуссейна. Иран объявил свою собственную воинственную политику неприсоединения «Ни Запад, ни Восток. Центр всего — Исламская Республика!» Иранцы запросили повышение цен на свой газ, поставляемый в СССР. Советский Союз отказался от поставок газа. Многие советские специалисты теперь находились близко к районам боевых действий в таких городах Ирана, как Ахваз и Исфахан. Как известно, во время войны удары наносятся по важным военным и экономическим объектам. Ирак же не мог этого делать в связи с тем, что на металлургическом комбинате Исфахана и на промышленных объектах Ахваза работали тысячи советских специалистов. Иракские власти обратились к СССР с просьбой вывести советских специалистов из района боевых действий, заявив, что в противном случае они не смогут больше воздерживаться от нанесения авиационных ударов по упомянутым объектам. Со стороны Москвы колебания в этом вопросе не было. Отношения с Ираном ухудшились настолько, что терять было практически нечего. Посольству была дана команда начать сокращение числа специалистов и их вывод. Здесь мы столкнулись с непредвиденными трудностями. Иранцы отказались отпустить советских специалистов с экономических объектов. Делалось это все вежливо, без применения грубой силы, однако иранцы отказались сотрудничать в отправке советских в Тегеран. Без их кооперации мы ничего не могли сделать, не имея транспорта. У иранских властей для этого были две причины. Во-первых, они прекрасно понимали, что присутствие советских на объектах, расположенных в районах боевых действий, сдерживает иракцев от их полного уничтожения. Во-вторых, полный вывод советских специалистов наверняка привел бы к скорой остановке производства из-за недостатка квалифицированных специалистов среди иранцев. Советские специалисты, по сути дела, превратились в заложников. С иранцами опять были проведены переговоры и достигнуто соглашение о том, что мы оставим минимальное количество специалистов, необходимое для продолжения функционирования промышленных объектов. Остальные отправляются в Союз до лучших времен.

В остальном же советско-иранские отношения продолжали оставаться на очень низком уровне. Иранцы открыто заявили о своей поддержке сил сопротивления в Афганистане. Демонстрации афганцев у советского посольства в Тегеране участились. Иранские власти предоставляли нам кое-какую защиту, однако неофициально в частных беседах нам неоднократно заявлялось на различных уровнях о том, что они не могут и не хотят гарантировать нашу полную безопасность. Я помню, как один из командиров подразделения стражей революции, в очередной раз охранявшего нас от толпы, сказал, что охраняет он нас потому только, что ему это приказали. И если бы была его воля, то он бы сам своей собственной рукой нас всех бы перестрелял. Очень воодушевляющая откровенность. Нам было известно, что такие настроения существуют и в иранской верхушке.

Как раз в этот период меня однажды вызвал резидент Шебаршин.

— Наше положение с каждым днем осложняется, — начал он. — К нам постоянно поступает информация о том, что иранские власти не оставили идею захвата посольства. Если не как американского с захватом заложников, то, по крайней мере, быстрого с целью захвата секретных документов и использования их в пропагандистских целях. Мнение это среди правящей верхушки не единодушное, однако сторонников захвата под прикрытием афганцев довольно много. Не думаете ли вы, что в этих условиях необходимо принять дополнительные меры безопасности. Почему бы нам не перефотографировать все самые важные документы и не заложить их в тайник здесь, в резидентуре? В случае нового уничтожения референтуры при нападении на посольство у нас все будет под рукой, когда это закончится. И не придется опять собирать информацию из Центра по крупицам.

— Хорошая идея, Леонид Владимирович, — сказал я, — но ведь нужно же запросить Центр.

— Ох уж этот мне ваш Центр! — злобно сказал Шебаршин. — Они начнут там волынить и согласовывать и в конце концов запретят. А идея, как вы говорите, хорошая.

Где-то внутри у меня было ощущение того, что это предложение звучит как-то странно, однако я особо не раздумывал и согласился.

Нужно заметить, что у Шебаршина были довольно веские основания для проявления недовольства Центром нелегальной разведкой. С момента остановки дипломатической почты из Тегерана в Москву мы теперь, получая через тайники информацию от наших нелегалов, обрабатывали ее в резидентуре. Сообщения нелегалов были в тайнописи. После их получения