Вытащить из квартиры такую тяжесть втихую нереально, демонстрировать друзьям как фальшивку — ни один не поверит в мою страсть к дешевому китчу. Остается только одно — перекрасить поверх в нейтральный цвет, скажем, бежевый. Вот ведь хорранин, чтоб ему топорик на ногу вывалился, благодарному негоднику! Эмаль поверх золота нанести — это выход, но выход тоже не из простых. Не считая многочасовой возни с краской, минимум двое суток нельзя будет ею пользоваться. И вообще, сильно сомневаюсь в уровне своей квалификации, пригодной для столь тонких малярных работ. Если только… Я с надеждой посмотрела на вампира и робко спросила:

— Конрад, родненький, а ты память стереть человеку можешь или заменить одно воспоминание другим?

— Зачем? — мгновенно заинтересовался мужчина, впрочем не подтверждая и не опровергая талантов к ментальному воздействию.

— Есть такие специальные люди, их можно вызвать, чтобы покрыть старую ванну свежей эмалью, — начала я обрисовывать ситуацию и насущную необходимость внушения работнику распылителя и наждачки ложных впечатлений о проделанной работе.

Вампир рассмеялся:

— Ты уникальное создание, Лучик, не хвастаться богатством, но прятать его! Презанятная логика! Помогу.

От сердца отлегло. Коробку-то золотую мы убрали в шкаф и прикрыли сверху старыми мешками, осталось только закончить осмотр дома и убедиться, что дорогой ушастик не напак… ладно, не наблагодетельствовал в других помещениях. Хорошо еще, что я в момент рассеивания благодеяний по квартире была в туалете, а не в ином помещении. Золотой фаянсовый друг — это было бы чересчур для моей хрупкой психики, подорванной ежедневным общением с нервным кайстом.

Блажен, кто верует, тепло ему на свете. Последний дар хорранина нашелся на кухонной плите. Там на конфорке стояла моя любимая сковородка для омлетов и блинов. Бывшая любимая. Золото ни в коей мере не могло заменить замечательного чугуна, ну если только в искусстве проламывания голов недругам. Мне, как неспециалисту, судить было сложно, хотя с точки зрения банальной химии золото значительно тяжелее чугуна.

Я послала печальный взгляд Конраду. Тот ответил ехидным предложением:

— Сковороду красить будешь?

— А смысл? Готовить на этой прелести все равно больше нельзя. Отдам куратору, пусть через «Перекресток» сбывает. И вообще, проверит для начала, с чего мы решили, что это ценное золото. Ну желтенькое и желтенькое, так, может, какая-нибудь латунь или вообще неизвестный металл? А если золото, то низкопробное.

— Геля, такой оттенок имеет только весьма чистое золото, — ласково поправил меня вампир.

— Понятно, — не стала я продолжать спор со знатоком, повернулась и зацепила взглядом сверток на спинке дивана. Надо же, совсем из головы вылетел «подарочек из гробницы», а ведь и там золото было, а я только про кулон вспомнила, который хорранин с собой в город на скалах уволок. Наверное, будет местной реликвией числиться, может даже, к нему детей водить станут. Исторической ценностью станет! Ну и справедливо, ювелирка из захоронения Лучника уже успела реликвиями из легенд побыть, теперь очередь нехитрой безделицы с Земли.

Кстати о наследстве Вечного Лучника и моих планах на него. Вот жизнь пошла, украшения родственнику подарить некогда! Ладно, может, после Зои руки, шея и уши дойдут. Перстни, цепи, броши и колечки нужно мерить папе-брату не спеша и с удовольствием. А если он еще и мне разрешит с примеркой помочь, ох развлечемся! Почему-то кайста в золоте я представить никак не могла, если только в строгом черненом серебре. Да его небось еще и не заставишь примерить, не то что носить. Если только связывать? Представила прыгающего на стуле, спеленатого толстым коконом веревок ЛСД и себя, надвигающуюся на жертву с маниакальным блеском в глазах и серебряной цепью наперевес. Хихикнула и отбросила идею. Ну его, нервы дороже! Так что все Конраду, и только Конраду!

Не ведающий о моих коварных планах вампир подхватил сковороду легко, как пластиковую теннисную ракетку, и многозначительно указал мне на выход.

— Пошли, передам вещицу кайсту, и будем будить вассала.

Я натянула домашние капри, футболку, и так со сковородкой наперевес мы явились пред темные очи Ледникова. Очи оценивающе прошлись по сковороде, а Конрад не отказал себе в удовольствии проронить, вручая ему ношу как переходящий приз с соревнования кулинаров:

— Золотую ванну мы тащить не стали, даже для вампира тяжеловато будет. Сам ножками прогуляешься на экскурсию, коль любопытствуешь.

— Заимели философский камень и проверили его действие на самых дорогих сердцу предметах? Унитаз тоже сверкает? — процедил ЛСД, принимая модернизированную кухонную утварь. — Вы в своем репертуаре, Гелена Юрьевна.

— Вы тоже, любимый куратор, не выходите из роли, — в подражание тону кайста, огрызнулась я, приметив, как вздрогнул он от моих слов. Ага, как самому язвить, так все в порядке вещей, а как Геля зубки показала, так не по вкусу! — А философские камни полный отстой в сравнении с гостями, жаждущими выказать благодарность!

Фыркнув, я собралась проследовать к дивану, однако вовремя вспомнила, что мебель занята возлежащей Ковальской, и оккупировала кресло подальше от пребывающей в оцепенении вампирши. Кстати, Вадик так и валялся на ковре рядышком, его в более удобное место никто перекладывать не стал.

Ледников замер в качестве декоративной колонны у стены напротив окон, Конрад сел в свободное кресло и вперил взгляд в Зою. Секунд тридцать смотрел на нее, а потом прищелкнул пальцами. У вампирши моментально распахнулись глаза.

— Сядь, — приказал Конрад.

Зоя послушно, как марионетка на невидимых нитях, села. Прямая как палка, словно спинки дивана, чтобы опереться на нее, нет и в помине. Ни тени мысли на лице не прослеживалось. Однако родственничек мой остался доволен происходящим, приблизился к женщине, уколол ногтем собственную подушечку указательного пальца и мазнул кровью по губам Ковальской. Вампирша раздула ноздри и рефлекторно облизнулась. Вот теперь в глазах ее появилась жизнь, разум и, быть может, душа. Мне не очень верилось в старую легенду об отсутствии этой важной составляющей у вампиров. Кое-кто, может, и в самом деле являлся лишь ходячим трупом и тупой нежитью, но Конрад совершенно точно чувствовал и был способен на сострадание, правда, отнюдь не всегда и не ко всем. Так ведь и у людей подобная избирательность явление частое.

Стоило проверить, что представляет собой Зоя после… хм… вампирского апгрейда. Конрад планировал сделать из нее полностью зависящее от себя создание, чтобы без проблем провести допрос, но планы и реальность не всегда совпадают, во всяком случае у меня. Насчет клыкастого родственника не скажу, возможно, у него в девяносто девяти случаях из ста как раз наоборот, потому и жив до сих пор.

Настороженное выражение чуть побледневшего лица (хороший солярий или отпуск у моря дает приятный загар, не пропадающий от вынужденной смены расы) я видела и раньше. Страсть при виде ЛСД и ревнивую ярость в собственный адрес тоже встречала. Кажется, она не кинулась ни к одному из нас лишь потому, что не смогла выбрать, чего хочет больше: разодрать горло конкурентке или облизать с ног до головы любовника. А вот когда Зоя, так и не успев разобраться с противоречивыми стремлениями, словно бы против воли перевела взгляд на своего создателя, о да, это была уже однозначная, абсолютная покорность, вписанная в подкорку крепче, чем хватательный рефлекс у младенца. Она не могла не слушать его, не могла не повиноваться, не могла не смотреть. Горящий взгляд Конрада притягивал ее, как магнит железную стружку.