— Где твой хозяин?

— В библиотеке… но…

Джордж решительным шагом, подталкивая перед собой Джулиану, направился к библиотеке. Дверь распахнулась им навстречу, на пороге стоял сэр Брайан с выражением крайнего раздражения на лице.

— Я вижу, вы нашли ее, — сердито буркнул он.

— Да. И я намерен вскоре лицезреть, как ее сожгут на площади перед Винчестерской тюрьмой, — заявил Джордж. — А вы с вашей женой должны будете подтвердить ее личность в магистрате сегодня же. — Глаза Джорджа победоносно сверкали.

— Что происходит? — Леди Амалия вплыла в комнату. — Джулиана! Как ты здесь оказалась?

— Я приехала не по своей воле, мадам, — ответила Джулиана, разглядывая знакомый с детства интерьер. — Там, на дороге, лежит серьезно раненный человек. Вы не могли бы послать кого-нибудь, чтобы привезти его сюда и оказать ему помощь?

Амалия переводила недоуменный взгляд с сияющего, торжествующего Джорджа на его изнуренную страданиями пленницу и обратно.

— Вечно от тебя одни неприятности, Джулиана, — сказала она. — Сначала из-за тебя этот мужлан целый месяц досаждал нам… а теперь ты хочешь, чтобы мы спасли от смерти какого-то бродягу. Кто он?

— Мой муж, мадам. Виконт Эджкомб. — На Джулиану вдруг накатил приступ смеха. Леди Амалия увещевает ее таким тоном, каким в детстве ругала за шалости. А она уже давно не ребенок, более того, ее, по всей видимости, ждет страшная участь — заживо сгореть на костре по обвинению в убийстве сэра Джона. Удивительное дело! Она, полуобнаженная и едва живая, находится в руках жестокого, грубого мужлана; ее муж умирает в пыли на дороге с пробитой головой, а опекуны журят ее, как будто она разбила чашку из дорогого сервиза или порвала свое платье.

Амалия тяжело вздохнула и обратилась к лакею:

— Даукинс, отправьте кого-нибудь за виконтом.

— Слушаюсь, миледи.

— И пошлите в магистрат, — потребовал Джордж. — Скажите там, что речь идет об убийстве. Пусть судья немедленно едет сюда.

Даукинс вопросительно взглянул на своего хозяина. Сэр Брайан сказал:

— Не утруждайте себя выполнением приказа сэра Джорджа, Даукинс. Если ему угодно разыскать судью, пусть отправляется на поиски сам… а заодно прихватит с собой и свою пленницу, — сухо добавил он.

— Значит, вы намерены чинить препятствия правосудию? — Лицо Джорджа исказила отвратительная злобная гримаса. — Я вам прямо заявляю, сэр: если вы откажетесь помочь мне, я подам на вас в суд за укрывательство преступницы…

— Придержите язык, молодой человек! — перебила его Амалия. — Думаете, вам дозволено безнаказанно оскорблять почтенных людей в их собственном доме? Если Джулиана вам не дает покоя, делайте с ней что хотите, а нас не впутывайте в свои грязные дела.

Джулиана была поражена. Опекуны хотя и не встали на ее защиту, но также не приняли и сторону Джорджа.

— Грязные дела! — воскликнул Джордж. — Значит, так вы называете убийство моего отца, совершенное этой потаскухой! Так вот что я скажу вам…

— Не надо нам ничего говорить, — прошипел сэр Брайан. Он повернулся к Джулиане и спокойно, даже ласково, спросил у нее: — Скажи, дитя мое, виновна ли ты в смерти сэра Джона?

— Нет.

— Именно так мы с женой и предполагали.

— С твоей стороны было довольно глупо бежать и так долго скрываться, если ты невиновна, — заявила Амалия. — Я думаю, что истина восторжествовала бы…

— Уложите его на софу… осторожнее, пожалуйста. И немедленно пошлите за доктором.

Из холла через открытую дверь библиотеки донесся спокойный голос графа Редмайна. Амалия резко оборвала начатую фразу. Джордж открыл рот от изумления. Джулиана повернула голову на звук знакомого голоса, не обращая внимания на боль, которую причинял ей Джордж, продолжая крепко держать за волосы. Сердце заколотилось в ее груди. Джулиана отказывалась верить в невозможное и не отрываясь смотрела на дверь.

— Доброе утро, мадам… сэр Брайан. — Граф вошел в библиотеку и учтиво поклонился. — Прошу вас принять мои извинения за вынужденное беспокойство. Я причинил его вам против своей воли.

— Простите, а как ваше имя?

— Граф Редмайн, к вашим услугам. — Он еще раз поклонился. — В данный момент я представляю интересы леди Эджкомб ввиду того, что ее супруг, виконт Эджкомб, очень болен и нуждается в немедленной медицинской помощи. Позвольте представить вам моего брата, лорда Квентина Кортней. — Квентин, в свою очередь, поклонился и учтиво произнес приветствие.

Джулиана с интересом наблюдала за этим церемонным обменом любезностями и думала, когда же наконец Тарквин обратит на нее внимание. Он словно прочитал ее мысли и вплотную подошел к Джорджу.

— Оставьте ее, — сказал он, не повышая голоса.

— Нечего приказывать мне, Редчайн, — ответил Джордж, спесиво надувшись. — Она — моя пленница, и я сдам ее с рук на руки только судье.

— Нет, вы ошибаетесь. Этого не будет. Повторяю, оставьте ее.

Джордж нерешительно опустил руки. Он не мог долго противостоять Тарквину, который обладал такой колоссальной внутренней силой, что Джордж, сталкиваясь с ней, мгновенно превращался в пустое место.

— На этот раз я ни в чем не виновата, ваша светлость, — с трудом ворочая языком, прошептала Джулиана. — Я ничего не сделала для того, чтобы накликать беду. Она сама нашла меня. Я, как невинное дитя, спала в своей постели…

— Да, я знаю, — перебил ее Тарквин, взяв за руки. — Тебе не причинили вреда?

— У меня очень болит горло, и еше я подвернула ногу, — пожаловалась Джулиана, больше всего на свете желая, чтобы Тарквин заключил ее в объятия и перестал смотреть на нее таким холодным, бесстрастным взглядом.

Тарквин заметил следы от пальцев Джорджа на горле Джулианы, и жесточайшая ярость захлестнула его. Он едва коснулся ее шеи руками и спросил:

— Это он?

Джулиана кивнула и смущенно покраснела, ожидая, что вот сейчас Тарквин обнимет ее и прижмет к груди, но граф с каменным лицом обернулся к Джорджу.

— Нам лучше выйти отсюда. Я не хочу обагрить вашей кровью ковер леди Форсет, — сказал он спокойно. Серые глаза Тарквина были безжалостны, как приговор Страшного Суда. Он неуловимым движением вытащил из-под плаща трость, и в следующий миг в его руке блеснуло острие клинка. — Идите вперед, сэр. — Шпага коснулась спины Джорджа.

Джордж почувствовал страшную тяжесть в желудке, колени у него задрожали. Безжалостные глаза графа сверкали такой ненавистью, что, казалось, один его взгляд может испепелить. Тарквин потихоньку подталкивал Джорджа к двери, не отнимая шпаги от его спины.

Джулиана, завороженно следившая за этой сценой, вдруг опомнилась и взволнованно обратилась к Квентину: