Боевик, сидевший рядом с водителем, вошел в вестибюль и заговорил с охранником за огромной мраморной стойкой.

Через несколько минут он, по-прежнему не сводя глаз с охранника, полуобернулся и легонько махнул рукой.

Въезд в подземный гараж был прямо впереди, за стальными воротами. Сейчас они с лязгом пошли вверх. Такси съехало по пандусу и двинулось к лифтовому холлу. Здесь двое, сидевшие на заднем сиденье, вылезли и выпустили своего товарища из багажника. Подъехал лифт, дверь открылась. В лифте стояли охранник и первый боевик. Руки у охранника были за спиной, к виску приставлен пистолет. Трое из машины вошли в лифт, дверь закрылась.

Такси выехало из подземного гаража и свернуло к набережной. Через несколько минут оно вновь было у пирса. Халид и еще один моджахед уселись в такси, и Джонс велел ехать в «Хайятт» рядом с аэропортом. Как только они влились в поток машин на магистрали, он вытащил мобильный, взглянул на Зулу и сказал:

– А вот теперь ты должна стать очень, очень покладистой.

* * *

– О чем ты ее спрашиваешь?

– С какой она стороны. – Марлон на мгновение отвел телефон от головы, затем вновь прижал к уху и прислушался. – Говорит – с той.

Он махнул в сторону открытого моря.

До рыбачьего судна было всего метров сто. Если бы Чонгар перестал грести, а оно шло прежним курсом, то они остались бы с правого – обращенного к берегу – борта. Марлон сказал, что Юйся в каюте с левого.

Если сказать, что они решили перехватить судно, может создаться впечатление, будто у них был план. Это, в свою очередь, подразумевало бы, что Марлон и Чонгор обсудили последовательность действий. И то и другое неверно. Сперва они воспользовались тем, что при неработающем моторе лодка двигалась практически бесшумно, чтобы из темноты понаблюдать за действиями террористов. Это едва не кончилось плохо, когда баркас отшвартовался от рыбачьего судна и внезапно двинулся прямо на них. С тех самых пор Чонгор греб изо всех сил, а силы (после того как он восстановил водный баланс несколькими бутылками воды и набил живот лапшой) были немереные, и лодка летела по воде, как скутер. Но куда? В чем состоял их план? Этого они и сами не знали.

– Что мы… – начал Чонгор, но Марлон, только что закончивший разговор по телефону, оборвал его:

– Я сказал ей: «Гао де тамэнь цзи цюань бу нин».

– Это что значит?

Марлон ухмыльнулся и принялся мучительно медленно подбирать перевод.

– Сделать так, чтобы даже их собаки и куры не знали покоя.

– А понятнее?

– Ну, примерно, «подними тарарам».

– Отлично. Что потом? – Чонгор перестал грести и взглянул на Марлона.

Тот выразительно глянул на приближающееся судно.

– Колеса.

Он употребил не то слово, но Чонгор все равно понял. Впечатление было такое, что все старые покрышки развитого мира оканчивают свой век на китайском побережье. Они служили местным жителям тем же, чем служит бамбук их сухопутным родичам – универсальной субстанцией для изготовления всего. Иногда в процессе они изменялись практически до неузнаваемости, иногда по-прежнему выглядели шинами. Каждое плавсредство в этой вселенной защищали с бортов покрышки, перекинутые через фальшборт в ряд, словно щиты на ладье викингов. У рыбачьего судна они болтались чуть выше ватерлинии. Чонгор видел, что за них легко будет ухватиться и вылезти на судно. Колеса.

– Это не компьютерная игра, – сказал Чонгор. – Это реал.

– Так будь реальным, пацан!

Фраза получилась не совсем складной и не очень вежливой, но общий смысл Чонгор уловил.

– Ты хочешь захватить судно, – сказал он, просто проверяя, правильно ли понял.

– А ты знаешь другой способ выбраться из Китая?

– А куда мы поплывем?

– Видно будет!

– А как мы…

– Слушай! – оборвал его Марлон. – Она начала!

Чонгор повернулся к рыбачьему судну, которое было уже пугающе близко. Оттуда неслись грохот, вопли и сердитые мужские крики. Лязгнула стальная щеколда, хлопнула, открываясь, дверь, и приглушенная до того какофония разнеслась над водой. Женщина – они с трудом узнали Юйсю – визжала и (предположил Чонгор) бранилась. Мужские голоса требовали, чтобы она унялась.

– Помнишь это?

Чонгор повернулся к Марлону, теперь чуть более различимому в свете из окон суденышка. В руке тот держал цилиндрический предмет, который они раньше определили как светошумовую гранату.

– Держи еще. – Чонгор достал из кармана вторую гранату и протянул Марлону. Потом закинул ремень сумки на плечо, чтобы не потерять ее в предстоящей суматохе, и вытащил пистолет. Утром на пирсе Джонс сказал, что это «макаров». Чонгор на всякий пожарный отвел затвор назад, убедился, что в патроннике есть патрон, сунул пистолет за пояс, схватил весла и начал грести как сумасшедший. Перед ним замаячил шанс, путь и небольшой, выбраться из Китая.

* * *

Соколов проснулся в полной тишине. Однако в его кратковременной памяти отложился звук открывающейся двери лифта.

Он мысленно велел себе не засыпать снова и вскоре услышал приглушенные голоса.

Пистолет и фонарик лежали на прежнем месте. Соколов согнул в колене и подтянул к груди сперва одну ногу, потом другую, чтобы завязать шнурки. Гости двигались осторожно, тихо переговариваясь. Это был не захват с вышибанием дверей.

Их должны были остановить стеклянные двери, которые Соколов закрыл на трос с замком. Они будут искать обход, спорить, не лучше ли просто выбить стекло. Шум, конечно, поднимется страшный, но сейчас ночь, в здании практически никого нет.

Соколов не знал, сколько их и какие у них намерения, поэтому решил спрятаться и подождать. Он встал, поставил ногу в петлю из кабеля, подтянулся и просунул голову в дыру на потолке.

Пистолет, запасной магазин и фонарик он пока положил на соседнюю потолочную плиту, затем ухватился руками за ферму, подтянул ноги и закинул их на стальную балку, после чего отпустил руки и втянул наверх кабель.

От входа донеслись удары – гости примеривались к двери, – затем пронзительный звон сыплющегося стекла. Несколько мгновений Соколов прислушивался, чтобы понять, сколько там людей и как они движутся, после чего закрыл дыру в потолке.

В последний миг он успел заметить на столе телефон и клочок бумаги. Они выпали из заднего кармана брюк. Обычно он носил штаны с карманами на молнии и мог не тревожиться, что из них что-нибудь вывалится при кувырках и перекатах, однако в случае с костюмом Джереми Ёна эта привычка его подвела.

Поделать уже ничего было нельзя: голоса слышались совсем близко. Соколов аккуратно приладил панель точно на место, взял в зубы выключенный фонарик и медленно, по возможности приглушая рукой звук, передернул затвор «макара». Оставался вопрос, как быть с запасным магазином. Соколов по-прежнему висел вниз головой и не мог доверять ни одному из своих карманов. В конце концов он решил, что пусть магазин пока полежит где есть, но на пробу отыскал его в темноте рукой, чтобы при необходимости найти с первого раза.