Знаком растущего интереса короля к Индиям была его решимость закрепить за собой контроль над назначением епископов в Новом Свете. Это была важная перемена, поскольку он имел над прелатами такую власть, которой не имел никогда и нигде ни один монарх. Но до этого назначения прошло еще три года. К тому времени там планировалось строительство трех монастырей, один из которых, францисканский в Санто-Доминго, был почти уже закончен. Там еще не было каменных церквей, но каменные госпитали уже были построены в Буэнавентуре и Консепсьоне, а также временный госпиталь Святого Николая в Санто-Доминго. Власть церкви была тем, на что все больше полагались монархи в своих попытках контролировать как индейцев, так и поселенцев.

К лету 1508 года Кристобаль де Тапиа решил, что у него достаточно материалов против Овандо, чтобы вернуться в Испанию и предоставить их Фонсеке вместе с требованием снять губернатора. Фонсека предложил, чтобы Франсиско де Тапиа, брат Кристобаля, стал там главнокомандующим. Кристобаль, польщенный, вернулся в Санто-Доминго, чтобы собрать больше материала против губернатора. Даже пошел слух, что он затевает мятеж среди поселенцев. Овандо перехватил письмо королю, которое, как подразумевалось, доказывало это. Он отправил Тапиа в тюрьму и конфисковал его индейцев.

Фонсека приказал Овандо освободить Тапиа. Конхильяс собрался заслушать криминальное письмо и побудил короля великодушно заявить: «Любой, кто желает написать нам, должен иметь полную свободу это сделать, и любые полученные сведения мы рассмотрим, и примем решение, руководствуясь полной истиной; и как только мы узнаем всю истину, мы примем решение»{1058}. Это казалось дуновением свободы в отношении свободы слова со стороны Короны. Но это не было законом.

Король, который с большой пышностью прибыл в 1508 году в Севилью со своей новой женой Жерменой, решил заменить Овандо. В Аревало, что в Кастилии, где в то время постигал науку жизни и рыцарственности юный святой Игнатий, будучи приближенным Хуана Веласкеса де Куэльяра, король 9 августа 1508 года сказал, что он просил Диего Колона, как наследного адмирала после своего отца, отправиться в Индии и жить там как губернатор{1059}. Формальное назначение Диего состоялось 29 октября 1508 года в Севилье. Письмо короля приказывало всем чиновникам Нового Света принести необходимую присягу вышеуказанному Диего и признавать его «моим судьей и правителем этих островов и материка»{1060}. Таким образом, Диего получил подтверждение наследного титула адмирала – но насчет титула вице-короля не говорилось ничего. Он также был назван адмиралом Индий – но не Океана. Ошибка?{1061} Ни в коем случае. Фонсека и Кончильяс таких ошибок не допускали. Власть Диего Колона была существенно урезана.

Объяснением этому назначению может послужить то, что король, несомненно прислушивавшийся к мнению двора, понял по полученным жалобам, что время Овандо кончилось. В конце концов он семь лет был губернатором, начиная с 1501-го. Что до назначения Диего Колона – Фердинанд тепло к нему относился, часто встречаясь с ним при дворе – поначалу когда тот был товарищем покойного инфанта, а потом как член свиты королевы Изабеллы. Фонсека тоже наверняка был доволен этим назначением{1062}.

Но что важнее – Диего Колон недавно женился на Марии Толедо-и-Рохас, племяннице герцога Альба (она была дочерью Фернандо де Толедо, командора Леона). Как правило, все, чего в те дни требовал Альба, король сразу же жаловал ему за помощь в тяжелые времена – помощь, которая действительно могла понадобиться снова.

Фердинанд дал свои наказы Диего Колону 3 мая 1509 года. В тот же самый день он дал Овандо разрешение вернуться в Испанию, о чем проконсул часто просил, – и что, как зачастую бывает в таких случаях, удивило его.

Овандо оставил остров Эспаньола испанским – но запуганным. Вся власть тут находилась в руках губернатора. Никакого альтернативного источника власти не осталось. Но отчасти из-за этого заката туземной власти, что так печалило Колумба, численность туземного населения начала падать. Пока Овандо был у власти, никто особенно о них не заботился, даже если это вскоре и стало главной проблемой поселенцев.

24 апреля 1505 года, будучи в Торо, через несколько месяцев после смерти королевы Изабеллы, король Фердинанд согласился назначить старого соратника Колумба, Висенте Ианеса Пинсона из Палоса, коррехидором и капитаном острова Сан-Хуан.

Пуэрто-Рико, как вскоре стали его называть, или Борикен, как его называли индейцы, был ближайшим к Эспаньоле островом, который мог бы стать новой колонией, – если достаточное количество кастильцев проявит к ней интерес и решится туда отправиться. Он имел около 150 миль в длину и 75 в ширину. Как и на Эспаньоле, земля здесь будет поделена между новыми поселенцами, которые решатся там остаться как минимум на пять лет. Ианес должен был построить там крепость, в которой сядет губернатором{1063}. До 1492 года таино с восточного берега Эспаньолы ежедневно ходили на Борикен через глубокий узкий пролив{1064}.

Висенте Ианес посетил остров (высадившись, вероятно, на его южном берегу), построил здесь форт и перевез туда домашний скот. Но более ничего долговременного он не построил. Он даже не смог увидеть центральный горный хребет, который так отличается от прочих карибских пейзажей. Пока никто не выказал желания поселиться здесь – Эспаньола казалась достаточно большой.