Переводчик Хуан Гонсалес и двадцать испанцев отплыли на поиски лучшего порта – и они нашли его в ста милях к востоку, в заливе, который в будущем назовут заливом Сан-Хуан. Там они перенесли на сушу при помощи индейцев свое снаряжение и багаж. В нескольких ручьях по соседству они нашли золото. Но тут на них напали индейцы.

Историк Овьедо рассказывает, что туземцы считали, будто белый человек не может умереть. Маленькая группа индейцев убедила некоего Сальседо отправиться с ними в некое прекрасное место верхом на лошади. Затем они схватили его, сунули под воду и держали там. Они обнаружили, что испанец быстро умер и через три дня начал смердеть. Это убедило индейцев в том, что их прежняя информация была неверна. И тогда они стали готовиться к войне с испанцами{1078}.

Хуан Гонсалес Понсе де Леон, согласно собственному сообщению, успешно замаскировался под туземца, раскрасив лицо и выкрасив волосы, и, таким образом, сумел подслушать планы индейцев. Он также прошел на каноэ дальше на восток, прошел Кулебру и Вьекес, вошел в прекрасный архипелаг Виргинских островов (как их назвал Колумб) и захватил нескольких карибов, которых потом увез рабами в Санто-Доминго. Он доложил, что слышал, как индейцы говорят, что хотят вырезать всех испанцев{1079}.

Индейцы вскоре разрушили маленькое испанское поселение в Агуадилье, перебив большинство колонистов. Хуан Гонсалес спасся, получив тридцать шесть ран от стрел. Это событие стало переломным, поскольку испанцы никогда не прощали такой жестокой реакции. Это стало началом жестокой войны.

Около года тянулись нападения из засад и походы, в ходе которых, согласно собственному сообщению, всегда участвовал хитроумный Хуан Гонсалес, проникая и выходя из индейских поселений, маскируясь там тем или иным образом. Новое поселение было основано в Сан-Хермане, на юго-западе острова. Названо оно было в честь новой супруги Фердинанда, королевы Жермен де Фуа. Хуан Гонсалес также захватил семнадцать касиков, которых его отец отослал в Санто-Доминго. Это, похоже, стало концом сопротивления индейцев. Понсе де Леон обосновался неподалеку от нынешнего Сан-Хуана, в Капарре, которая называется так до сих пор и где до сих пор можно увидеть изразцы из Трианы, порта напротив Севильи на реке Гвадалквивир, привезенные сюда в ранние дни империи.

Дальнейшие официальные объявления закрепили положение Понсе де Леона на острове – хотя Корона особенно подчеркивала, что ему запрещается использовать труд индейцев на копях. Он основал свою асьенду в Тоа, близ Сан-Хуана, где посадил множество сельскохозяйственных культур{1080}.

Прибытие Диего Колона в Санто-Доминго изменило ситуацию в Сан-Хуане. Новый губернатор Эспаньолы, похоже, не знал о назначении королем Понсе де Леона губернатором Пуэрто-Рико (или делал вид, что не знает) и пожелал поставить там своего человека. Итак, новый адмирал назначил на этот пост своего товарища, Хулио Серона, а главным судьей поставил старого друга своего отца – Мигеля Диаса де Аукса, одного из немногих арагонцев, интересовавшихся Индиями.

Серон изгнал Понсе де Леона из Пуэрто-Рико и даже из Тоа, его нового имения. Но у Понсе на острове был документ, которым он назначался на должность, и в возникшей сумятице он схватил обоих – и Серона, и Аукса, обвинив их в «превышениях полномочий», а затем отправил домой в Испанию пленниками на корабле, принадлежащем Хуану Боно де Кехо, капитану-баску, который был его другом. Сделав умный политический ход, Понсе де Леон назначил собственным главным судьей одного из друзей Диего Колона, Кристобаля де Сотомайора. Аристократ португальского происхождения (он был братом графа Каминья и родственником первого губернатора португальской колонии Сен-Томас, Алвару ду Каминья), Сотомайор был секретарем покойного короля Филиппа и стал эффективным помощником Понсе. Он отплыл в Индии с собственным маленьким флотом в 1509 году.

Понсе де Леон сделал что мог, чтобы получить подтверждение своих полномочий в колонии. Например, он дал золотодобытчику Херонимо де Бруселасу – вероятно, фламандцу, протеже Кончильоса – разрешение ввозить индейцев с других островов. Такая же лицензия была дана Сотомайору{1081}. Но самым крупным поставщиком индейцев в колонию был трианский конверсо, начавший торговлю жемчугом, – Родриго де Бастидас, ныне поселившийся в Санто-Доминго и заложивший фундамент для огромного состояния{1082}. Понсе де Леон сделал все, что мог, чтобы окончательно завершить завоевание острова{1083}.

Ссоры и нерешительность среди испанцев провоцировали индейцев Пуэрто-Рико на протест, и в начале 1511 года касик Агуэйбана, прежде казавшийся благожелательным, податливым и дружелюбным, поднял мятеж. У него было около трех тысяч человек, – в число которых, вероятно, входили и карибы из Санта-Круса, которых привез на Пуэрто-Рико Сотомайор после смертоносной зачистки Малых Антильских островов. Они сожгли асьенду Сотомайора и убили его вместе с его племянником Диего, что привело к жестокому «умиротворению», выполненному капитаном Хуаном Хилем из Коруньи по приказу Понсе.

Испанцы были втянуты в войну с туземцами и карибами в первую очередь потому, что поселенцы хотели получать рабов с Малых Антильских островов. Пуэрто-Рико таким образом был поставлен под удар{1084}.

Совет Кастилии тем временем принял решение в пользу Серона – он стал губернатором, а Диас де Аукс – главным судьей. Понсе де Леон был отстранен. Его заменил вице-губернатор Родриго де Москоско, а затем Кристобаль де Мендоса – другой аристократ, которого высоко ценил Овьедо: «Человек хорошего рода и высоких доблестей, годный для этого места и даже более важного»{1085}. Но Мендосу вскоре заменил Педро Морено из Севильи, который сумел установить спокойствие на острове, – индейцы были устрашены, их вожди убиты или попали в рабство. Местный судья и член большой семьи Веласкесов, Санчо Веласкес в 1512 году занял на острове пост главного судьи.

В 1514 году Понсе де Леон, вернувшись после других приключений, в основном во Флориде, снова формально был назначен вице-губернатором – а по сути дела губернатором – Пуэрто-Рико{1086}.