Ей все удалось. Ей действительно все удалось.

Только сейчас она заметила, что дрожит всем телом. Руки тряслись, пока она быстро писала электронное письмо Адамеку, в котором сообщала, что проверила различные комбинации рассматриваемых предметов, и комбинация чердачной лестницы и походного туалета оказалась наиболее меткой, но в Берлине, помимо уже выявленных укрытий, попаданий больше не обнаружилось, приложила список результатов и отправила письмо.

Затем полностью удалила программу, пропустила все свои заметки через измельчитель, выключила компьютер и ушла. Несмотря на то, что от пота нижнее белье прилипло к телу, она внезапно почувствовала себя такой же легкой и окрыленной, как после сексуальной разрядки.

На лестнице она встретила Леттке, который в пальто и шляпе направлялся к выходу и устало произнес:

– Вот как, вы сегодня тоже довольно долго работали.

Хелена испуганно остановилась.

– Ой. Если бы я знала, что вы все еще здесь, то могла бы и вам сообщить…

– Что сообщить? – повторил он. Казалось, его мысли были совершенно в другом месте, но Хелена быстро рассказала о договоренности между ней и Адамеком и о результате, который она ему отправила.

Леттке посмотрел на нее так, словно догадался, что это сфальсифицированный, лживый результат. Но такого не могло быть – или? Но как он мог об этом узнать?

– Извините, – произнес Леттке тяжелым голосом. – Просто сейчас мои мысли как в тумане. Слишком много работал. Но то, что вы говорите… похоже на то, что мой нюх не подвел, не правда ли? Калории. Есть же нужно всем.

– Да, – согласилась Хелена. – Похоже на то.

Леттке слабо улыбнулся:

– Хорошо.

Они вместе спустились по лестнице, в тишине, дождались, пока сторож вручит им телефоны, а потом каждый из них исчез в темной, наполненной туманом ночи.

В субботу днем Хелена выехала на ферму навестить Артура.

Он был в плохом настроении.

– Ты обещала приехать вчера вечером, – проворчал он, когда она спросила его, что случилось. – Я ждал и ждал, но ты не пришла. И сейчас даже не объяснишь, в чем дело!

Она слегка отпрянула от него.

– Я не обещала, что приеду!

– Обещала!

– Нет. Ты неправильно понял.

– Ты сказала, что в пятницу сможешь освободиться пораньше…

– Если я смогу освободиться пораньше. Вот что я сказала.

– О «если» и речи не было.

Хелена глубоко вздохнула, почувствовала, как в животе задрожало от волнения.

– Я не могу просто взять и закончить работать, когда захочу, – объяснила она так спокойно, как только могла. – Особенно по пятницам. Иногда есть работа, которая не ждет до следующей недели.

Он мрачно взглянул на нее.

– И что это вчера была за работа, которая не могла подождать до следующей недели?

И она ему рассказала. Рассказала о новой идее Адамека и о том, что таким образом могли добраться до него, Отто и Мари. И как она этому помешала.

Артур был ужасно подавлен.

– Значит, ты снова спасла мне жизнь, – сокрушенно констатировал он. – А я веду себя как идиот. Пожалуйста, прости.

Теперь это снова ее Артур. Она обняла его и на этот раз ощутила его таким же нежным и признательным, каким знала.

– Возможно, теперь у меня будет меньше времени, – тихо сказала она, прижавшись к его щеке. – Если начальник придумает что-то еще, мне снова придется работать больше.

Он тяжело дышал ей в ухо.

– Подумал, вдруг ты от меня отвернулась, – признался он дрожащим голосом. – Теперь, когда мы по-нормальному больше не можем. Я вдруг испугался, что все просто закончится.

– Глупости, – ответила она, еще крепче прижимая его к себе.

– Думал, что теперь придется сидеть здесь в одиночестве день за днем, и мне не останется ничего другого, кроме как ждать окончания войны и падения режима… или того, что придут эсэсовцы, схватят меня и потащат на расстрел.

– О, Артур!

Она поцеловала его, чтобы он перестал говорить такие вещи, и он отвечал на ее поцелуи словно обезумев, чуть не задушив ее. Но когда его руки попытались проскользнуть под ее платье, она остановила его.

– Не сегодня. Сегодня не получится.

Он сразу уступил, не задавая лишних вопросов, и в результате они просто лежали, обнявшись и целуя друг друга. На самом деле Хелена намеревалась рассказать ему о Лудольфе, о завтрашней встрече с ним и своих душевных переживаниях, но решила не обременять Артура еще и этим. Так что она только сказала, что не сможет приехать в воскресенье.

* * *

В воскресенье мать Хелены волновалась больше, чем она сама, помогая ей принарядиться так, что та едва узнала себя в зеркале. Что в какой-то мере даже успокаивало Хелену; это поможет ей почувствовать себя хоть немного защищенной от Лудольфа.

После обеда все было готово: ровно в 15 часов перед воротами появился черный лимузин Лудольфа.

– Еще красивее, чем я вас запомнил! – прозвучал его комментарий, когда он стоял в дверях.

Сам он был одет в элегантный серый костюм, поверх него – пальто с воротником из соболиного меха, черные кожаные перчатки, и в отличие от своего первого визита на этот раз он пользовался тростью из черного дерева с серебряной рукояткой.

– Мадам, позвольте мне похитить вашу дочь на два-три часа, – обратился он к матери Хелены, чем в очередной раз затронул ее сердце.

И Хелена ушла с ним. Пока следовала за ним к машине, ей, вопреки всему, казалось, что от него исходит нечто, заставляющее ее чувствовать себя больной и слабой.

Это происходит на самом деле, думала она, пока они ехали в город. Хелена чувствовала себя загипнотизированным кроликом, разве что сидела не перед змеей, а рядом с ней, в едва слышно дребезжащем автомобиле с сиденьями из жесткой черной кожи.

Они припарковались у замка. Когда переходили через Ильм, Лудольф остановился на мосту, задумчиво посмотрел на плавно изгибающуюся реку, осенние поймы справа и слева от нее и произнес:

– А ведь правду говорят. Поистине замечательное место. И легкий туман, нависающий сегодня над всем… Очень романтично.

Романтично? В глазах Хелены туман делал стоящие поодаль деревья похожими на чудовищ, подстерегающих только ее.

Затем они свернули к гроту Сфинкса. Они не были единственными гуляющими в парке, но в это время года он уже не был переполнен.

– Вы работаете в Управлении национальной безопасности, не так ли? – спустя некоторое время нарушил между ними неловкое молчание Лудольф.