Женщина молчала.

— Знаешь, Монфор, — наконец, сказала она, кладя руку ему на плечо, — тогда, десять лет назад, я бы лучше взошла с тобой на костер, чем так…

Теперь он обнял ее и заплакал.

— Что же делать, если нам не дано было? Если ты должна была властвовать Гранаром, а я… искупать грехи целого ордена?

Знаешь, как бывает страшно ночью здесь в горах? И даже днем. Ведь я вижу то, чего, к счастью, не видят обычные люди. Поверь мне, девочка, они очень страшные, те, кто приходит за нами.

— Уедим. — попросила Хельви. — Я увезу тебя отсюда. И за тобой больше никто не придет. Я не позволю никому охотиться на тебя.

Он засмеялся. Тахо, сквозь слезы.

— Нет, милая, нет. Мое место здесь. Я прикован к нему, как Господь наш прибит был к своему кресту. И должен вынести все. — Монфор вздохнул. — Ко мне приходят люди, звери тоже приходят. Они нуждаются во мне. Куда же я уйду?

— Я тоже нуждаюсь в тебе. — упрямо мотнула головой королева. — Нуждалась все десять лет.

— Ты нуждаешься в моем совете. — поправил ее отшельник. — И этот совет будет трудным. Тебе придется заключить с папой договор, а чтобы он принял твои условия, первой склониться перед ним. Принеси святому престолу покаяние за то, что осмелилась сопротивляться его воле вооруженной рукой. Только так ты добьешься мира.

Хельви подняла на Монфора изумленный взгляд.

— Ты шутишь? Я? Покаяться? Перед Гильдебрантом? Ты с ума сошел.

— Нисколько. — покачал головой отшельник. — После победы в Мальдогране Гранар докажет Альбици свою силу. Святой престол будет трястись от одной мысли о том, что твои войска перевалят через горы и спустятся в долины Милагрии. Тут ты предложишь мир и покаяние в замен на благословение и забвение прошлых грехов. Папа не осмелится больше посягать ни на твои земли, ни на твоих подданных, потому что знает, что встретит отпор. Но ему также и не будет зазорно принять условия Гранара, поскольку внешне ты склонишься перед ним. — Монфор помолчал. — Так ты и защитишь Мальдор, и не порвешь со святым престолом, и не вызовешь у себя дома религиозной войны.

Хельви не отвечала, глядя в черную золу очага.

— Мне бы следовало сделать тебя членом Совета. — сказала она, вставая. — Ты прав, но если б ты только знал, как мне трудно будет это сделать!

— Заставь Деми, руке которого сейчас сопутствует удача, двинуть войска не в Милагрию, а в Белую Сальву, в долину Гуарха, оставшуюся за Беотом. Пусть захватит ее быстро, пока ты будешь каяться в Альбици. — усмехнулся Монфор. — Папа не осмелится прервать столь важные для него переговоры и промолчит, а ты вернешь последний кусочек сальвских земель.

— А Беот? — с недоверием спросила Хельви.

— Беотийцы не выступят против вас. — отозвался бывший командор. — Поверь мне, им будет не до этого.

— Хорошо. — прошептала королева, как завороженная глядя на отшельника. — Я поверю тебе и сделаю, как ты просишь. Но едва ли можно полагаться на слово Гильдебранта. Он обманщик и сам причастен к магии.

Монфор кивнул.

— Я знаю. Но Гильдебранта скоро не будет. Его дням на земле приходит конец.

— А «могильщики»? — с затаенным дыханием спросила королева. Они ведь останутся? И будут снова мучить нас.

— Они уйдут в тень. — покачал головой отшельник. — На время. Пока не совьют себе гнездо под плащом новых покровителей. Навсегда они не уходят и будут тревожить нас до дней Последней Битвы. Пока Господь не спустится и не сбросит Зверя в огненное озеро.

Все случилось именно так, как предсказывал Монфор. Спустившись с холма к деревушке Дюкасс, Хельви забрала своих спутников и двинулась в обратный путь, который при осторожной езде занял не менее пяти суток.

У въезда в столицу королева столкнулась с праздничной процессией отцов города и радостной толпой гранарцев, гудевшей, как растревоженный улей. Высокие, окованные сияющими листами меди ворота были распахнуты, по старой Гротской дороге с юга приближалось облако пыли. Возбужденная толпа горожан закричала, в воздух полетели шапки.

— Деми! Да здравствует консорт! Победитель папы! Слава королю!

Хельви улыбнулась, отметив, что ее подданные уже приветствуют Харвея как настоящего владыку Гранара. Значит время его коронации выбрано правильно.

Ее величество тронула серебряными шпорами бока Пенки и легкой рысью пустила его вперед. Охрана проложила королеве путь через плотные ряды встречающих. Молодая женщина с грустной иронией отметила, что ее уже замечают и приветствуют не в первую очередь, а лишь в связи с процессией победителей.

Гордое сердце Хельви не могло выдержать такого унижения. Она с силой ударила пятками коня и понеслась по усыпанной ранними цветами дороге навстречу мужу. Как умная и хладнокровная государыня Хельви понимала, что должна сейчас слиться с героями дня, тогда жаркая волна ликования накроет и ее.

В спину королеве гудел тяжелый колокол соборы св. Брана, ему с правого берега отвечал дружный перезвон из аббатства св. Гервасия. В ушах отдавался стук копыт Пенки, который с хрустом топтал подснежники и желтые глазки мать-и-мачехи.

Из передних рядов навстречу королеве вырвался высокий всадник на крупном сером жеребце. Это был лорд Деми, и когда их лошади сровнялись, Хельви услышала новый взрыв восхищения толпы.

— Да здравствуют король и королева! Слава Хельви и Харвею! Слава!

Молодая женщина с рассчитанной плавностью протянула супругу руку, и они почти шаг в шаг пустили коней к широко распахнутым воротам. Оглушенная криками восторга, засыпанная цветами королева улыбалась, кивая направо и налево, и думая о том, насколько правильным будет с ее стороны принять вес позор покаяния в Альбици только на себя. Имя Харвея, любовь народа к которому сейчас на взлете, не может быть связано с этим унизительным событием. Лучше пусть покоряет Белую Сальву и готовится к коронации. «Так будет правильно,» — сказала себе Хельви и усилием воли сдержала нараставшую в сердце боль. Она собиралась уйти с достоинством, расчистив дорогу новому властителю.

Впрочем, никто, кроме епископа Сальвского, ее сначала не понял. Как Хельви и говорила Монфору, ей пришлось выдержать тяжелый бой за решение отправиться в Альбици, фактически даря папе почетный мир после сокрушительного поражения его войск. На нее по очереди кричали Дерлок, Харвей, д’Орсини, ворчал Ламфа.

Лорда Босуорта удалось унять, заявив, что поездка Хельви к святому престолу — всего лишь хитрая уловка. На самом же деле гранарская армия вторгнется на беотийские земли и вернет Белую Сальву.

— Ну ладно, положим я согласен, — бубнил горец. — Моим войскам куда легче рухнуть с гор в долину Гуарх, чем двигаться в Милагрию. Да и пользы от присоединения Северной Сальвы больше, чем от грабежа альбицийских князей. Но почему ты должна унижаться? Просит покаяния?