Щелчок, и недовольный возглас фиалки:

– Блин! Осечка!

У арбалета осечек не бывает. Ну то есть я на это надеюсь, потому что в случае с Доком он меня подвел. Стремительно вскочив, вынеслась вслед за одноухим, увидела, что тот уже успел удалиться шагов на двадцать. Это не так уж и много, но все равно неприятно, ведь оружие у меня непривычное и перезаряжается очень медленно.

Промахиваться нельзя, я не имею права отпустить этого гада. И дело тут даже не в мести за Дока, я не знаю, какие гадости может устроить нам этот человек, если сбежит в лес.

Целилась в середину фигуры, но стрела почему-то ударила ему в бедро самую капельку выше колена. Одноухий с воплем повалился, тут же вскочил, сильно подволакивая ногу, продолжил двигаться в том же направлении. И почему-то не прямиком к лесу, а к дороге. А там, на полпути к вагончику, где мы недавно устроили ловушку на мертвяков, корчился на земле Зеленый Платок. Свернувшись калачиком, он прижимал руки к нижней части живота и то вскрикивал, то рыдал, то противно и громко скулил. Должно быть, Ханна все же достала его из своего чуть ли не игрушечного оружия. В горячке успел выскочить и прилично отбежать, но затем его накрыл шок.

У меня не было запасных стрел, остались в доме, и я не стала за ними возвращаться. Есть руки, есть ноги, мне всего-то надо обогнать одноухого, добраться до Зеленого Платка и завладеть валяющимся на земле обрезом.

И я помчалась.

Вот только зря, потому что этот уродец оглянулся и, несмотря на торчащую в ноге стрелу, припустил с такой прытью, что я этого никак не ожидала.

Мне, конечно, стоило развернуться и помчаться в дом, но я в азарте схватки неотрывно зависла на идее обгона и потому слишком поздно осознала, что мои расчеты ошибочны.

Этот урод опередил меня всего-то шагов на шесть-семь, бухнулся на песок с диким криком, потому что стрела при этом сильно согнулась в ране, прибавив тех еще ощущений. Но это его не остановило, он перекатился на спину, присел, опираясь на руку, и я обнаружила, что стою от него в трех метрах и уже второй раз за этот бесконечно затянувшийся день смотрю в темное дуло обреза.

– Мелкая тварь, – сквозь зубы процедил одноухий в тот миг, когда я обманно дернулась влево, а сама сиганула вправо.

Грохнуло сразу два выстрела – пистолетный хлопок позади, и громкий, чуть ли не в упор, мне в лицо. Чудом не заехав головой в клумбу, устроенную в автомобильной шине, я кувыркнулась через нее, успев при этом увидеть, что одноухий застыл в той же позе, но в меня больше не целится, и к тому же со скулой у него случилось что-то крайне дурное.

Еще один пистолетный выстрел, и еще. Обернувшись, увидела Тину. Она выглядела страшно – в сгорбившейся фигуре не осталось ни капли женственности, лицо окровавлено и перекошено в зверской гримасе, которую я у нее никогда не наблюдала: там переплелись и боль, и ярость, и торжествующее злорадство.

– Сдохни! Сдохни! – орала она при каждом выстреле, быстро надвигаясь на одноухого.

Должна признать, что даже в бесспорно неадекватном состоянии она продолжала дружить с пистолетом. То есть не мазала, или почти не мазала.

Пистолет встал на затворную задержку на последних шагах. Тина, возвышаясь, над неподвижным телом, продолжала давить на спуск и трясти замолчавшим оружием, видимо пытаясь его реанимировать столь неэффективным способом.

Поднявшись, я приблизилась к подруге, мягко взяла ее за плечо:

– Тина, спокойно, он больше ничего тебе не сделает.

– Ли, он мне нос сломал! – истерично выдала Тина.

– Как сломался, так и срастется.

– А если криво?!

– Сломают опять и срастят нормально, не переживай. Сама виновата, надо было просто его подчинить.

– Ли, я пыталась, я очень пыталась! Но на него почти не подействовало или подействовало не так! Я не знаю почему, наверное, умение такое, или блок от нимф, я слышала, что такое бывает. Он не поддался мне, почти не поддался. Ты понимаешь?

Голос уже без истерических ноток, быстро успокаивается.

Вот и прекрасно, не хватало мне еще стоять тут, сопли за ней вытирая.

Обернувшись к подходившей от дома Ханне, спросила у нее:

– Что с третьим?

– Готов, – лаконично ответила фиалка своим обычным безмятежно спокойным голосом.

– Точно?

– Ага. Бритни там рыдает, говорит, что убила его. А Миа, как всегда, обзывает ее дурой и говорит, что это она его табуреткой прикончила. Но, думаю, Бритни права, он от боли умер. То есть от твоего кипятка – Миа колотила уже труп. Оказывается, боль Бритни тоже умеет усиливать, думаю, вряд ли об этом рассказывали тем, кто набивался ей в избранники. Представляешь, что будет, если усилить боль от такого ожога в тысячу раз? Да он умер еще до того, как грохнулся на пол. Смешно получилось, кружкой кипятка убили.

Смешно?! А мне вот почему-то не так уж весело…

Разговаривая со мной, Ханна склонилась над продолжавшим корчиться в муках Зеленым Платком, приставила к его виску свой пистолет и выстрелила. Раненый резко выгнулся, засучил ногами, жутко захрипел. А фиалка как ни в чем не бывало выпрямилась и с легкой досадой произнесла:

– Патроны дрянь, две осечки уже. Ну и ладно, у этих кое-что получше возьмем.

В другое время я бы неприятно поразилась такому хладнокровию, но только не сейчас. Нет ни сил, ни желания, ни времени, надо срочно думать о серьезном.

– У тебя кровь на щеке, – заметила Ханна.

Я даже не поняла на какой, пришлось трогать обе. И правда кровь, но ничего страшного – просто царапина. Должно быть, где-то зацепилась во время своих головоломных кувырков и даже сама не заметила.

Уже через день-два от нее и следа не останется, я ведь не просто иммунная – я иммунная с большим стажем.

– Ханна, сходи в дом, позови кого-нибудь, надо затащить тела в один из домиков, пока на запах мертвяки не набежали.

Фиалка покачала головой:

– Элли, это лишнее, тут сильно нашумели, но зараженные не прибежали. Значит, их нет поблизости, это ведь лес, в лесу им не нравится. А издали они ни кровь, ни табак не чуют. Но нам отсюда надо уйти, это опасное место, раз сюда такие люди заглядывают.

– Да, – согласилась я. – Опасное. Что с Альбиной?

– С утра не поднимается, у нее глубокий восстановительный сон. Все представление пропустила, ее даже эти козлы не разбудили.

– Это плохо?!

– Нет, ей лучше, она идет на поправку, это очень хорошо.

– Хоть одна нормальная новость… Тина, вернись домой, Ханна, пойдем, надо лопаты взять.

– Зачем?

– Нужно кое-кого похоронить.

– Этих? Да пускай валяются, зачем на уродов время тратить.