сказала: «Знаешь, Женя, я чувствую, что ты влюбился, так не мучай ни меня, ни себя, уходи». И всю ночь стирала, гладила мужу вещи и собирала чемодан, чтобы он «укомплектованным» отправился к другой женщине. Папа взял этот чемоданчик и ушел. Но к Хорьковой не пошел, а неделю они с другом по-черному пили… Протрезвев, папа ясно осознал, что не может без семьи, и вернулся. Мама открыла дверь, не произнесла ни слова упрека, лишь спросила: «Ты есть хочешь?» Усадила за стол, накормила. И все, инцидент был исчерпан – никогда в жизни мама отцу об этой истории не напомнила. Родители прожили 55 лет в мире и согласии, папа даже голоса на маму ни разу не повысил!

Родители познакомились и поженились в Тюмени, где папа проходил службу, а потом несколько лет работал в Тюменском драматическом театре. Мама же была певицей. В Тюмени Евгений Матвеев много и с успехом играл главные роли, но его пригласили в знаменитый на весь Советский Союз новосибирский театр «Красный факел», и родители переехали в Новосибирск, когда мне не было еще и года. В Новосибирске мама работала в местной филармонии и пользовалась успехом у публики. У нас сохранились афиши концертов, где мамина фамилия идет первой строчкой. Было время, когда в Новосибирске про папу говорили: «Вон идет муж Лидии Матвеевой». Но вскоре и папин талант покорил публику. Когда «Красный факел» приехал на гастроли в Ленинград, Евгений Матвеев имел огромный успех. Его пригласили сразу несколько театров: в том числе ленинградский БДТ, московские МХАТ и Малый театр. Папа принял приглашение Малого театра и в 1951 году был зачислен в труппу. А мама устроилась в хор Большого театра, где проработала до 1978 года. Можно точно сказать, что мама пожертвовала своей карьерой ради папы. В Москве папины творческие дела пошли в гору. И мама безропотно отступила в тень, сказав: «Знаешь, Женя, я в любом случае буду заниматься семьей, так что карьеру делай ты». И благодаря такому надежному тылу папа достиг огромных успехов!

В Москве нас сначала поселили в гостинице, явно в хорошей, потому что в номерах были большие массивные двери, а в коридоре красная ковровая дорожка, по которой я, пятилетняя, маленькая, деловито дефилировала в атласном голубом длинном халате. Потом папе дали комнату в двухкомнатной квартире новостройки на улице Левитана, и нашими соседями по квартире стали артист Малого театра Юрий Аверин, его жена актриса Валентина Архангельская и ее дочь от первого брака с Александром Галичем Алена – мы подружились. В этой квартире был просторный холл, по которому я кружила на трехколесном велосипеде.

С нами жила бабушка – мать папы, которую он забрал с Украины сразу после войны. Бабушка пережила оккупацию, видела злодейства и немцев, и бандеровцев. Все мое послевоенное детство прошло под слово «война». Самое интересное, что дома про войну никто не разговаривал, но во дворе мы, дети, играли только в войнушку и каждый день до драки спорили, чья команда сегодня будет играть за «наших», потому что играть в команде «фрицев» никто категорически не хотел. В Википедии про папину мать – Надежду Федоровну – написано, что она была неграмотной крестьянкой… Это абсолютно не так. «Неграмотная крестьянка» читала книги на французском языке, прекрасно вышивала, изысканно готовила и с детства учила меня правильно сервировать стол. У нас даже к завтраку всегда была белая скатерть и красивая фамильная посуда. Конечно, и бабушкино, и дедушкино происхождение очень тщательно скрывалось, но… они оба были из «бывших». Что не помешало дедушке стать красноармейцем. Отец бабушки – церковный староста – был категорически против ее брака с коммунистом и дочь, вышедшую замуж без родительского благословения, не простил. И когда моя будущая бабушка рассталась с дедом по причине его измен, ей с маленьким сыном Женей на руках пришлось очень нелегко. Жили они крайне бедно, папа с детства не чурался никакого труда: умел работать в поле, управлять лошадью. А еще Женя Матвеев очень тянулся к творчеству, играл на балалайке, сочинял частушки и грезил актерской профессией. В 1938 году, окончив восьмилетку, самостоятельно поступил в труппу Херсонского городского театра. А через год Матвеева на сцене увидел легендарный артист Николай Черкасов, который приезжал в Херсон с гастролями. Он посоветовал талантливому парню ехать в Киев – поступать в киношколу Александра Довженко. Папа так и сделал и стал одним из любимых учеников Довженко. Но в 1940 году на этих курсах неожиданно для всех ввели плату за обучение, которая юному Жене Матвееву была не по силам. Ему это показалось концом – крушением мечты об актерстве. И он пошел на берег Днепра с мыслями о самоубийстве. Тогда его спас чудесный случай. На краю крутого высокого берега он заметил девочку в бедной одежде, а может быть, она сама к нему подошла с просьбой о милостыне. Да только он понял, что не одному ему тяжело в этой жизни, привел девочку в свою комнату, накормил, помог чем мог, проводил домой. А утром узнал, что Довженко оплатил учебу нескольким лучшим ученикам из собственных средств и он сам среди этих счастливчиков.

С началом войны Евгений Матвеев пошел в военкомат записываться на фронт. И его направили в Тюменское военно-пехотное училище, по окончании которого оставили преподавать. В училище присылали добровольцев, среди которых были и люди в возрасте, и студенты, и колхозники, и рабочие, и интеллигенция, а папа в числе других преподавателей в сжатые сроки обучал их военному делу. Кстати, одним из курсантов папы был композитор Александр Зацепин.

Однажды в училище случилась такая история. На фронт отправили очередную партию курсантов, а взамен прислали новых добровольцев, с которыми отец даже познакомиться еще не успел. Тут вдруг нагрянула комиссия с проверкой. Потребовали, чтобы Матвеев продемонстрировал, чему научил новобранцев. Начальник училища стал объяснять, что эти добровольцы только поступили – они еще ничему не обучены. Но никто в ситуацию вникать не стал, и папе пригрозили трибуналом. Матвеев тогда первый раз в жизни выпил водки. Пришел в офицерскую столовую, где все уже знали о произошедшем инциденте, и там ему налили стакан. Папа его выпил и пошел к себе. Думал: «Трибунал так трибунал, значит, отправят в штрафбат. А это даже хорошо – повоюю». Дело в том, что с начала войны папа написал множество рапортов с просьбой, чтобы его отправили на фронт, но всякий раз получал отказ – его не отпускали из училища как хорошего специалиста и победителя всех самодеятельных смотров.