Айтен полуобернулся с открытым ртом, но ничего не сказал. Недоумение пробежало по его лицу. Он моргнул, и свет его добродушных карих глаз потух, как свеча. Мертвенная чернота посмотрела оттуда на меня, лицо его стало дряблым и чужим.

— Айт! — в ужасе закричала я, увертываясь от меча, который раскроил бы мой череп как репу.

Я шлепнулась на задницу, и только это спасло меня от второго удара.

Шив чуть замешкался, и следующий удар обрушился на его руку — кость хрустнула, как сухая ветка. Маг закричал. Я ухватилась за сиденье и ударила обеими ногами, отбросив то, что всего минуту назад было Айтеном, к корме.

Голубое сияние вспыхнуло со всех сторон — Шив потянул меня к себе через заклинание, сплетенное из чистого инстинкта. Когда ослепительный блеск угас, я почувствовала стену воздуха, защищающую нас.

— Райшед, он захватил Айта, этот ублюдок вошел в его голову!

Тормалинец не ждал, когда ему велят обнажить клинок, но существо, которое раньше было Айтеном, уже повернулось к нему с поднятым мечом.

На мгновение они замерли, готовые к удару, но когда Ледышка сделал свой ход, он не послал меч Айтена в Райшеда; он вогнал его прямо в дно лодки, прорезая затвердевшую от масла кожу, будто ситец.

— Ах ты, скотина! — крикнул Шив, хватаясь за сломанную руку.

Его лицо перекосилось от боли, он задыхался от напряжения, но я увидела, как зеленые светящиеся нити снова стягивают дыру в шкурах, удерживая нас на плаву.

Я оторвала свой рукав и разрезала его на грубые повязки. Кровь лилась по пальцам Шива, смешиваясь с водой, плещущей вокруг наших ног.

— Дай перевяжу, — коротко приказала я.

Маг подвинул пальцы, я затянула полотно на его ране. Шив взвыл от боли, и я беспомощно выругалась.

— Айт, Айт, борись, вышвырни этого ублюдка, борись с ним.

В голосе Райшеда звучало страдание.

Подняв голову, я увидела, как их мечи столкнулись с лязгом — удар высек искры из клинков.

Ужас завязывал узлом мои кишки: невозможно было смотреть, как марионетка, в которую этот ублюдок Ледышка превратил его друга, снова и снова нападает на Райшеда. Не было ничего похожего на обычную искусность Айтена — это были удары новобранца; может, Айт сражается, чтобы вернуть себе власть собственных мозгов, подумала я.

Лицо Райшеда исказилось от боли, на рубашке проступила кровь. Я похолодела, осознав, что Райшед не атакует, ограничиваясь чисто оборонительными ударами. В то время как Ледышка активнее проявлял свою хватку на Айтене и черпал все больше из его мастерства, Райшед отвечал слишком медленно. Страх ранить друга парализовал его и одновременно обрекал.

Это придется сделать мне. Если Райшед падет, одной мне не справиться с опытным воином, кто бы ни контролировал его ум. Шив едва сохранял сознание, и я даже думать боялась, что может случиться, если он потеряет власть над своими чарами.

Я вытащила кинжал и, подойдя к краю магического барьера, тревожно оглянулась. Маг кивнул. Он силился не лишиться чувств, но он знал, что я должна сделать. Я медленно продвинулась дальше — так, чтобы не выпасть из дико качавшейся лодки и не насторожить врага.

Райшед бросился вперед, и Айтен чуть не растоптал меня, попятившись от удара в лицо. Райшед ударил его рукоятью. Подхваченная ветром, кровь хлестнула меня по лицу вместе с морскими брызгами. Я увидела отчаяние на лице Райшеда — тот удар должен был сразу отправить его друга в Иной мир. Должно быть, эфирная магия держала его на ногах. Отчаяние едва не стоило Райшеду жизни. Меч Айтена рассек пустоту с прежней скоростью, оставив кровавую прорезь на руке Раша.

Я стиснула кинжал, ужасно сожалея, что нет со мной моих ядов или каких-нибудь дурманов, способных мгновенно свалить человека. Времени не оставалось. Я изучила спину Айтена, но удар в сердце был слишком рискованным. Когда лодка трясется под ногами и Айтен делает выпады взад и вперед, можно попасть в ребро, что для меня будет скорее всего фатальным. Это должен быть удар в большие кровеносные сосуды на шее или ноге, который быстро свалит Айта. Но достаточно ли быстро? Остается только молиться, что Райшед поймет мои намерения.

Айтен расставил ноги, чтобы обрести устойчивость в лихорадочно раскачивающейся лодке. Он пошел на Райшеда, пытаясь нанести ему сокрушительный удар по голове. Когда он двинулся, я всадила кинжал меж его ног вверх к внутренней стороне бедра, в артерию возле паха. Айтен пошатнулся. Увидев алый поток, Райшед бросился к другу и в свирепом объятии прижал его руки к бокам. Они вместе рухнули на колени, и вскоре Айт перестал бороться. Его голова упала вперед, на грудь Райшеда, затем вбок; чернота агрессии исчезла из глаз, уступая место знакомому спокойному карему цвету, пронзившему мне сердце. Айтен приоткрыл рот, словно хотел что-то сказать, но только недоуменно вздохнул в последний раз и закрыл глаза, как усталый ребенок.

Райшед скривился от невыносимой боли, и я зажмурилась, чтобы не видеть его беспомощных слез.

«Ах ты, сукин сын, ублюдок, гад поганый, вонючий засранец, пятно дерьма на заднице мира!»

Я выплеснула ненависть к Ледышке в бесполезной брани, но облегчения не обрела. Тогда я снова открыла глаза, чтобы встретить воочию жестокую реальность, но обнаружила, что ничего не вижу.

— Ты выражаешься, как вульгарная проститутка. Однако это позволило мне найти тебя, так что я не стану жаловаться.

Мрак вокруг меня осветился жутким бесцветным огнем, и я увидела Ледышку, медленно идущего ко мне через свертывающуюся спиралью темноту. Я задохнулась от ужаса. Что он сделал? Где я? Я лихорадочно схватилась за кинжал, чтобы поразить Ледышку, но кинжал был бледным и нереальным в моей руке. Дрожа как дерево в бурю, я поняла, что этот ублюдок поймал меня в ловушку внутри моей собственной головы. Не знаю, как я поняла это, просто поняла — и все.

— Ты очень проницательна, — подтвердил ненавистный голос.

Он звучал так ясно, словно Ледышка был рядом со мной; губы плывущего образа шевелились. Я помрачнела. Первоначальный шок прошел, и негодование потеснило страх. Я увидела, что фигура Ледышки неотчетлива, размыта по краям, и это придало мне сил, но, приближаясь ко мне, она становилась светлее на фоне черноты, целее и ужаснее.

— Мне следовало уделить тебе больше внимания, — вздохнул он. — Но Джерис так усердно убеждал меня, что ты не более чем согревательница постели, служащая маленькой усладой ему и вашему другу-волшебнику. — Отвратительное нетерпение исказило его тон. — Теперь, когда я знаю правду, я найду в твоем разуме намного больше интересного для меня, не так ли?

Страх перед ним внутри моего ума снова был выше любого ужаса, когда-либо испытанного мною. Он мог делать все что угодно с моим телом; плоть заживает, на худой конец есть мир Иной, но представить, что он снова врывается в мой разум, было невыносимо.

— Талмия меграла элдрин фрез, — выплюнула я в него магические слова, и мрак ярко вспыхнул алым, образ на миг поблек.