Вот почему одними из самых главных видов их вооружения (если не самым главным) были различные посохи, а отнюдь не меч. Существует путаница в отношении их размеров. Так вот, чтобы ее избежать, возьмем за основу тот факт, что средний рост японского мужчины в начале XVII века составлял примерно 150 см (это сегодня японцы стали намного выше благодаря пище, богатой животными белками). Длина посоха не превышала длины человеческого роста (плюс высота деревянных сандалий – «гэта»), но чаще всего равнялась расстоянию от земли до плеча. Иными словами, она колебалась в пределах 140–160 см. Но кроме деревянного шеста, это мог быть и посох буддийского монаха, и в этом случае эффективность его как оружия, благодаря имевшимся на нем металлическим деталям, обычно возрастала. Нередко применяли одновременно и два серпа: «о-гама», серпом на длинной ручке (до 120 см), парировали и отклоняли вражеские удары, а малым серпом, «ната-гама» (лезвие 15–30 см, ручка 20–45 см), наносили удары противнику.

Весьма «продвинутыми» (как это принято сегодня говорить) были нинзя и в применении различных оружейных новинок. Так, они очень активно использовали огнестрельное оружие, в частности, пытались застрелить из мушкетов Ода Нобунага, и также применяли разрывные снаряды нескольких типов. Среди них были «бомбы» в мягкой, матерчатой оболочке, наполненные порохом и человеческими экскрементами, взрывы которых сеяли панику и отвлекали внимание, и настоящие «гранаты» в виде металлических шаров, с порохом и мушкетными пулями внутри. Поджигались они фитилем, пропитанным селитрой, а их взрыв внутри помещения мог привести к серьезным последствиям, будь то разрушения, а также ранения и гибель людей. Использовались разбрасываемые в траве и в темных коридорах металлические шипы, смазанные навозом либо ядом, метательные стрелки, выдуваемые из воздушных трубок, – одним словом, самые разные приспособления, позволяющие эффективно и быстро умертвить своего ближнего.

Рукопашный бой ниндзя включал в себя удары руками и ногами в самые уязвимые места тела, а также захваты, броски, болевые воздействия, разнообразные уклонения от захватов противника, падения, кувырки с перекатами и даже прыжки. Причем все, что бы ни делал при этом ниндзя, должно было быть полной неожиданностью для противника!

Самое забавное, что ниндзя, действовавшие по ночам, никогда не надевали черных обтягивающих костюмов, так популярных в художественных кинофильмах и романах. «Ночью все кошки серы», – было замечено еще в незапамятные времена. Вот почему ночные одеяния ниндзя были пепельных, желтовато-коричневых или темно-серых цветов и оттенков, в то время как абсолютно черный костюм не применялся – он резко выделяется в темноте на фоне более светлых предметов. При этом одежда была мешковатой, скрадывающей очертания фигуры. Ну а днем ниндзя, естественно, носили повседневную одежду, позволяющую им сливаться с толпой.

Не всем известно, что великий японский художник Кацусика Хокусай включил в свой объемистый «Манга» (альбом для зарисовок) изображение ниндзя, взбирающегося по канату в классическом для ниндзя стиле, но почему-то только одно…

Что касается устрашающего черного костюма, приписываемого ниндзя, то это есть не что иное, как одеяние мастеров-кукловодов японского кукольного театра бунраку. Кукловод, одетый во все черное, находится прямо на сцене, и зрители его «не видели». Поэтому, когда в пьесе уже другого театра – кабуки, нужно было показать убийство, совершенное ниндзя, убийцу одевали в костюм кукольника – этим подчеркивалось, что его никто не видел!

Что еще входило в снаряжение ниндзя, так это шесть очень важных предметов (рокугу), хотя он и не всегда имел их при себе все. Это амигаса (плетеная шляпа), кагинава («кошка»), сэкихицу (грифель для письма) или ядатэ (чернильца с пеналом для кисти), якухин (небольшая сумка с медикаментами), цукэдаке или утидакэ (контейнер для переноски тлеющих углей) и сандзяку-тэнугуи (полотенце), поскольку в Японии климат душный и влажный.

Самое интересное, однако, заключается в том, что формирование сословия ниндзя шло параллельно со становлением сословия самураев, однако в японской культуре их всегда противопоставляют друг другу, и вот почему. Если самурай считал безнравственным убивать из засады, то за него это делал ниндзя. Если самурай считал для себя непристойным тайно проникнуть в дом врага, то он опять-таки нанимал для этого ниндзя. Ну а в итоге получалось так, что белое оставалось белым, а черное – черным. Честь самурая оставалась незапятнанной, а враг лежал на татами с кинжалом в груди. То есть друг без друга они обходиться не могли, ведь самураи обеспечивали ниндзя заработком, но и для самураев признать наличие своей зависимости от ниндзя было совершенно невозможно.

Путь самурая был прям, как пущенная из лука стрела. Путь ниндзя – извилист, подобно движению змеи. Самураи старались быть рыцарями и открыто сражались под своими знаменами. Ниндзя предпочитали действовать под знаменем врага, под покровом ночи, смешавшись с воинами противника. Однако мастерство – всегда мастерство, и им нельзя не восхищаться. Восхищение мастерством ниндзя проглядывает в старинных японских повествованиях, скрыть его оказалось просто невозможно.

Например, вот что в «Букэ Мэймокусё» написано о разведывательной и шпионской деятельности ниндзя во время войны: «Синоби-мономи были людьми, используемыми в тайных операциях; они поднимались в горы, маскируясь под сборщиков дров, и собирали информацию о противнике… Они были непревзойденными мастерами, когда дело касалось передвижения по вражеским тылам в ином обличье».

Нередко лазутчики проникали в замки врага под видом комусо – нищенствующих монахов, игравших на флейтах. Первое документальное свидетельство о действовавших подобным образом ниндзя из Ига или Кога приводится в дополнении к «Ноти Кагами», летописи сёгунов Асикага: «Что касается ниндзя, говорят, что они были из Ига и Кога и свободно проникали во вражеские замки. Они наблюдали за тайными событиями и воспринимались окружающими как друзья».

Здесь же упоминается о специфической военной операции с участием людей из Ига: «В лагере сёгуна Ёсихиса при Магари находились синоби, чьи имена были известны по всей земле. Когда Ёсихиса атаковал Рок-каку Такаёри, семья Каваи Аки-но-ками из Ига, служившая ему при Магари, перед всей великой армией сёгуна зарекомендовала себя в качестве умелых синоби. С той поры все восхищались потомками людей из Ига. Таково происхождение славы людей из Ига». В «Сима кироку» читаем, что «сю[33] из Ига тайно проникли в замок и подожгли его – это стало сигналом для взятия главной башни и второго внутреннего двора», а в «Асаи Сан-дайки» говорится: «Мы наняли синобо-но-моно из Ига… Они должны были поджечь замок».

Казнь ниндзя Гоэмона Исикавы и его сына. Ксилография Утагава Кунисада. Середина XIX в. История сюжета такова: однажды к Гоэмону, чья слава гремела по всей Японии, обратился за помощью верховный советник (кампаку) Тоётами Хидэцугу, не поладивший с дядей и решивший отделаться от него при помощи «невидимых убийц». По его заданию Гоэмон пробрался в резиденцию Хидэёси в замке Момояма, но убийство не состоялось – ниндзя был раскрыт, схвачен и брошен в котел с кипящей водой вместе со своим единственным сыном. Но ему удалось спасти мальчика, которого он сначала держал над собой на вытянутых руках, а затем бросил в собравшуюся толпу. Эта страшная казнь надолго сохранилась в народной памяти как свидетельство лютой ненависти властителей Японии к ниндзя, услугами которых они пользовались, но одновременно и не считавших их за людей.