Таргитая схватили сзади, скрутили руки веревкой. Рядом взвылОлег: ему зверски вывернули локти, стянули ремнем. Мрака связали, и у Таргитаяотлегло от сердца — жив! Волосы на голове Мрака слиплись, струйка крови бежалапо шее.

Их потащили, подгоняя пинками и покалывая пиками. В низинестояли кони. Степняки с визгом прыгали им на спины, не касаясь ни гривы, ниузды. Неврам набросили на шеи веревки, кони с места взяли рысью. Волосянаяпетля больно сдавила Таргитаю горло, он закашлялся, ухватился обеими руками.Краем глаза видел, как упал Олег, его протащило по земле, но волхв исхитрилсявскочить, побежал вслед за конем, к которого была приторочена веревка.

Таргитай побежал, спасаясь от удушения. Сердце колотилосьбешено, стучало уже под горлом. Сапоги тяжело бухали о твердую землю, слева онвидел покорно бегущего Мрака. Мрак задыхался, кровь заливала глаза, волосы назатылке слиплись. Струйка крови уже засохла на шее, его петля была темной от крови.

Несмотря на холодную ночь Таргитай задыхался от жара. Полицу бежали струйки пота, заливая глаза. Внезапно волосяная петля пересталатерзать горло, он упал на колени. Сзади обрушился страшный удар по голове, онупал в пыль, его протащили за ноги, внезапно земля под ним исчезла, он полетелвниз.

Упал плашмя на твердый пол, но ударился так, что вышиблодух. Вокруг было темно, лишь в далеком потолке слабо светилось маленькоезарешеченное окошко. Под руками шелестела старая перетертая солома. Онприподнялся, начал обходить темницу, натыкаясь на толстые бревна, покрытыеплесенью. Лишь в одном месте щека коснулась холодного шероховатого камня — однастена была сплошной скалой.

Глаза медленно привыкали к слабому свету. Таргитай заметилдва темных пятна, позвал тихонько:

— Есть кто-нибудь?

Рядом почудилось движение. В темноте угрюмый голос сказалзло:

— А ты думал? Все здесь.

— Мрак! — воскликнул Таргитай радостно. — Иты здесь! Как хорошо!

— Спасибо. Что ни слово — золото. Олег, ты жив?

— Сам пытаюсь понять, — донесся слабыйголос. — Мы еще не у Ящера? Темно, гадко… Мрак, он же бил тебя секирой поголове, я сам видел!

— Плашмя, чтобы оглушить… Тарх, развяжи-ка веревки!

Таргитай ощутил, как на его спину навалилась широкая, какгора, спина Мрака. Сцепившимися пальцами ощупали узлы друг друга, Мракнетерпеливо дергал веревки, рычал, наконец руки Таргитая оказались свободны. Онсо стоном начал растирать онемевшие кисти, Мрак зло прошипел:

— Вшей нахватал от степняков? Потом почешешься. Развяжимои руки.

Таргитай возился долго, тыкался носом в узлы, пытаясьрассмотреть в темноте. Мрак злился, подгонял, наконец сбросил ослабленныепетли, в мгновение ока развязал Олега.

Глаза наконец привыкли, Таргитай смутно видел лица Мрака иОлега. Мрак обошел темницу, ощупал стены, простукал, попрыгал, пытаясь достатьдо зарешеченного окошка.

Вдруг потемнело, вверху заскрипел песок под сапогами. Слышнобыло, как степняк сморкался, отплевывался, наконец крикнул простуженнымголосом:

— Эй, земляные черви! Если что надо — терпите. Скоровыпустят. Ха-ха! Совсем отпустят.

В срубе посветлело, скрип удалился. Мрак буркнул:

— Испугал. Сами знаем, что допросят, потом порешат.

— Вряд ли, — послышался страдальческий голосволхва. — Я читал, что у каждого народа свой обычай. Терняне закапываютживьем в муравьиные кучи, торки у пленных вырезают мягкие части, жарят наглазах у жертв и заставляют их же есть… Киммеры обычно сдирают кожу. Надрезаютна пятках, тянут с двух сторон — кожа сдирается с жутким треском, степняки егоособенно ценят, остается живое мясо…

— Читаешь невесть что, — оборвал Мрак сдосадой. — Посмотри на Тарха, тот уже глаза закатил… Ах, у вас обоихкуриная слепота! Лучше бы вычитал, как отсюда выбраться!

— Моя книга там, где твоя секира, — огрызнулсяОлег.

— Но про сдирание шкур прочел заранее?

— Должен же я знать, что будет со мной, тобой,Таргитаем… Таргитай, ты не представляй все слишком ярко! У тебя богатоевоображение певца, ты можешь чересчур подробно представлять, как надрезают,вспарывают, тянут на полоски кожу, оголяют мясо, распарывают живот,выволакивают кишки…

— Олег! — прервал Мрак. В темноте он по чему-тохлопал, что-то тормошил. — Лучше вспомни, чему тебя Боромир учил. Волхв тыили не волхв?

— Да, но… Ладно, попробую.

Из угла послышалось бормотание, слабо мелькали воздетыеруки. Мрак потрепал Таргитая:

— Можешь воскреснуть. Это его займет надолго, не будетрассказывать страсти. Как ты сейчас?

— Хуже некуда, — признался Таргитай.

— Ничего, — утешил Мрак оптимистически, —будет гораздо хуже, вот увидишь! Олег знал, что вычитывал. Мы и такпродержались долго. Как-никак с самим каганом схлестнулись! Правда, он об этомне догадывается… Надо вообще объявить войну Ящеру или самому Чернобогу. Всеравно проиграем, но с хорошего коняги не стыдно и упасть, верно?

— Не знаю.

— Ты свою палку с дырками не потерял?

— Если не сломалась, когда летел сюда.

— Тогда сыграй.

— Здесь? — не понял Таргитай.

В потемках страшно блеснули красные огоньки в глазахоборотня:

— Тебе бы играть бабам на солнышке?.. На бережку реки?Эх, дурень… Играй не только в красные дни, но и в черные. Когда песни нужны.

— Мрак… а они нужны?

Мрак помолчал, словно хотел уйти от ответа, наконец бросилнехотя:

— Дурак. Разве же ради тебя я пошел из деревни? Чтобыпесни твои не пропали!

Таргитай ошарашенно вытащил сопилку. Чуть треснула, будетприсвистывать, но играть можно!

Он играл тихонько, косясь на светлеющий квадрат в потолке.Олег тряхнул плечом, словно отгоняя мух, зажал уши ладонями, раскачивался,словно несло на плоту к порогам. Губы волхва беззвучно шевелились.

Лицо Мрака под песню Таргитая потеряло жестокость, дажешрамы вроде бы разгладились. Губы раздвинулись в довольной усмешке. Таргитайперешел от одной песни к другой, третьей… Улыбка Мрака ширилась, как у кота,что в погребе обнаружил запас свежей рыбы.

Когда Таргитай умолк, охрипнув, он испугался внезапнопосуровевших глаз Мрака. Тот неподвижно глядел куда-то поверх плеча Таргитая, итот в тревоге оглянулся.

В темном углу сруба блестели две пары желтых глаз!

Брысь, — сказал Мрак неуверенным голосом.

Желтые глаза сдвинулись. Хрипловатый голос произнес: