Когда стало совсем темно и холодно, Лера высекла огонь и развела небольшой костерок на ржавом железном листе, установленном на трех кирпичах. Угр, испуганно глядя на трепыхающийся жгучий цветок, отодвинулся в тень. Но вскоре вернулся, убедившись, что его приятели-люди умеют контролировать огонь, и потому преисполнившись к ним еще большего уважения.

— Неужели ты никому не сказала, что собираешься ко мне? — уныло спросил Яр, проволочным прутом собирая в кучу тлеющие головешки.

— Нет. — Она помотала головой. — Я только у Ларса термос попросила. Но он ничего не стал спрашивать, так что я ему ничего не сказала…

Ночью они почти не спали. Ворочались на тюфяке, мерзли, бережливо подкладывали в огонь обломки трухлявых досок, посматривали на мирно сопящего космача — тот дремал сидя, сложив длинные руки на груди и скрестив короткие ноги.

Время от времени великан просыпался, открывал глаза и смотрел на жмущуюся возле огня парочку. Они притихали, заметив его внимание. Он закрывал глаза и вновь задремывал, довольный, что эту ночь проводит не в одиночестве. Даже сквозь сон Угр слышал их голоса, но — что еще важней — он на расстоянии улавливал их странные сложные мысли и чувствовал их вполне внятные примитивные эмоции.

Ближе к утру, великан решил, что теперь он может считать себя частью нового, пусть и такого маленького, не идущего ни в какое сравнение с его прошлой семьей, племени.

Костер погас на рассвете, когда золотистый плотный луч, серебрящийся пылинками, протиснулся сквозь окошко и дотянулся до земляного пола…

Они просидели в заточении еще четыре дня. Есть уже было нечего, вода в лохани стала малопригодна для питья, сквозняки выдували то скудное тепло, что давали пробившиеся сквозь щели солнечные лучи и окруженный камнями костерок.

Чтоб занять себя, чтобы хоть как-то отвлечься, они стали больше общаться с космачом. Сперва это было просто игрой — Угр угадывал команды людей и выполнял их: садился, прыгал, поднимал руки, закрывал глаза, крутился на месте. Яр и Лера придумывали для космача новые испытания, пробовали учить его человеческой речи и сами пытались разобраться в людоедском языке. То ли учителя из них получились хорошие, то ли Угр был завидным учеником, но успехи они делали поразительные. К вечеру третьего дня космач называл своих товарищей по именам, знал два десятка глаголов, столько же имен существительных и мог строить простые фразы. Речь его, конечно, на человеческую похожа мало, космач проглатывал большую часть гласных звуков и практически не умел произносить глухие согласные, но Яр и Лера к чудовищному акценту космача привыкли быстро и почти всегда угадывали, что именно он хотел им сообщить. Космач же, кажется, понимал людей и вовсе без затруднений. Наверное, этому способствовала загадочная телепатия, в существовании которой Яр и Лера уже не сомневались. Угр часто демонстрировал им свои способности: он пальцем касался своего лба и осторожно трогал головы людей. Яр и Лера чувствовали странное жжение в черепах и неприятный зуд. Отстранялись, слыша что-то чуждое, пугаясь странного резонанса в костях, переглядывались.

— Телепатия, — понимающе говорил Яр.

— Высшая Речь, — поправляла более чуткая Лера.

* * *

Исчезновение Яра и Леры в деревне замечено не было. Никто не обратил внимания, что окна их избы по вечерам не засвечиваются тусклым электрическим светом, никто не приметил, что входная дверь их дома постоянно приперта палочкой, а от печной трубы вот уже четвертый день не поднимается дымок. Возможно, шныряющие повсюду мальчишки что-то и подозревали, но кто же станет слушать мальчишек — у них постоянно какие-то тайны да заговоры на уме.

Люди были заняты делами. Нужно было восстанавливать привычный быт, порушенный трудной зимой. В окрестных лесах стучали, звенели топоры, с треском рвалась древесина. На лесопилке визжала дисковая пила, когда-то бывшая орудием Фрэнка. Деревня отстраивалась: хозяева мастерили заборчики, заново ставили межкомнатные перегородки, латали соломенные крыши, заказывали у плотников новую мебель или сбивали ее сами. Поздними вечерами бежи работали на дому, готовили разную мелочь для торговли с соседними поселениями людов: проблемы с провизией еще оставались, и еду нужно было на что-то выменивать. Два дня назад груженый Фрэнк двинулся к дальним людским селам налаживать торговые и прочие отношения. Скоро его не ждали. Вместе с Петром в чужие неизведанные края отправились главный охотник Георг и преподобный Гурий Хоб. Их отсутствие ослабило коалицию Ларса, и калека-проводник счел за благо до поры до времени отступить в тень, отдав всю власть говорливым, но бездеятельным старикам. Ларс не подозревал, что в их крохотном социуме не так давно организовалась третья сила: десять молодых охотников пришли к выводу, что в трудное время управлять деревней должны сильные люди, а не увечные и выживающие из ума деды. Как заполучить власть, они пока не решили и верили, что однажды все получится само собой. Возглавлял эту группу Вослав, с недавних пор прозванный Слепцом. Кличка досталась ему за невнимательность и самоуверенность: вся деревня знала, как возглавляемая Вославом группа охотников расположилась на отдых возле логова космача. Даже самые бестолковые бежи, хохоча, показывали в лицах, как космач выбирался из сугроба, пока Вослав и его люди расставляли по окрестным кустам ловушки, и спокойно уходил в лес, не заметив ни капканов, ни охотников.

О последовавшей погоне уже складывали анекдотичные небылицы. Вослав бесился, слушая некоторые из них. Но еще сильней его бесило прицепившееся позорное прозвище.

Слепец Вослав собирался поквитаться с главным виновником его позора.

И он надеялся извлечь максимум пользы из своей мести. Слепец Вослав видел, что большинству селян вынужденное соседство с людоедом не нравится. Мало кто поддерживал дедов и калек-умников, решивших оставить космача в живых. Люди боялись, что однажды зверь выберется из барака и начнет убивать. Кто-то — а Слепец Вослав знал, кто именно, — распускал слух, что темными ночами космача выпускают погулять и он вольно бродит по округе, ищет слабину в частоколе, а потом подходит к воротам и подолгу стоит возле них, глядя на светящиеся окна избы. Вослав хотел исполнить желания народа, он собирался избавить людей от страшного соседства и предотвратить возможные убийства. Вослав планировал сжечь космача. Он надеялся, что этим поступком завоюет доверие людей и получит их расположение и поддержку. А уж дальше…

Петра в деревне нет, охотника Георга и преподобного Урия тоже. Калека Ларс притих, вернувшись в свою мастерскую, — испугался, что ли, чего? Айвана вообще не видно — жив ли? Его старики переругались, их никто уже не воспринимает всерьез.

Удачней момента не найти. Главное начать, все получится само собой.

* * *

Еще один день закончился, а спасители так и не пришли. Яр пробовал орать, слабо веря, что кто-нибудь, прогуливаясь с той стороны частокола, услышит его крики, но лишь надорвал и без того саднящее застуженное горло. Его уже мутило от голода и жажды, глаза слезились, ныли ободранные ладони, а в животе будто моторчик работал — после того, как они все же решились напиться вонючей воды, у них двоих начались неприятности с кишечником.