- Выходит, Феофано не зря хлопотала за Цимисхия? – насторожился Константин.

- Выходит так, - развел руками епарх Сисиний.

Кроме Василия Нефа в заговоре участвовали патрикий Лев Педиасим и два военачальника из ближайшего окружения императора Никифора, Михаил Вурца и Лев Авалант.

- Пестрая компания, - задумчиво проговорил Константин. – А что их объединяет?

- Ложе императрицы, - криво усмехнулся Сисиний. – Они все на нем побывали. Включая некоего Феодора Ацигофеодора, крещеного эфиопа. Прекрасная Феофано порой бывает весьма оригинальна в выборе мужчин.

Магистр Константин никогда не питал иллюзий по поводу добродетелей своей незаконнорожденной дочери. Феофано была жадной до мужских ласк, и степенный Никифор, конечно, не мог удовлетворить всех ее желаний. Но, справедливости ради следует заметить, император не мешал супруге гасить огонь страсти с помощью многочисленных любовников. Так с какой же стати Феофано решила вновь поменять мужа? Подобная неосмотрительность могла ей обойтись очень дорого. Как успел заметить Константин, Иоанн Цимисхий был человек скорее расчетливым, чем страстным. И если перед ним встанет выбор – женщина или власть, он безусловно сделает его в пользу власти.

- Ты не пытался предупредить императора? – спросил старого друга магистр.

- Я подбросил ему подметное письмо, но, похоже, Никифору сейчас не до заговорщиков. По моим сведениям все последние дни и ночи он проводит в молитвах, беспрестанно взывая к Богородице, кою считает своей заступницей.

- На его месте я бы поменял телохранителей, уж слишком странно они вели себя во время уличной заварушки.

Магистр Константин был раздосадован и на императора, ослабевшего в самый неподходящий момент и на самого себя. Ибо впервые за многие десятилетия он оказался на обочине жизни, кипящей в стенах императорского дворца. Теперь ему оставалось либо встать на пути заговорщиков, либо отойти в сторону, чтобы не нажить беды.

- И какое ты принял решение? – прямо спросил Константин у собеседника.

- Нельзя спасти того, кто не прилагает усилий к своему спасению, - пожал плечами Сисиний. – Боюсь, что император Никифор обречен. А нам с тобой остается только вовремя крикнуть здравие его преемнику.

Иоан Цимисхий прибыл в Константинополь в начале зимы. Император Никифор хоть и вернул его из ссылки, но в звании доместика не восстановил. Иоанну с большим трудом, да и то при помощи хитроумного патрикия Льва Педиасима, удалось добиться лишь разрешения на посещение дворца. Именно Педиасим намекнул Цимисхию, что бывший доместик, обиженный императором, может не только посещать дворец, перестроенный Никифором, но и поселиться в нем на долгое время. А сделать для этого надо всего ничего – подружиться с прекрасной Феофано и без того расположенной к благородному Иоанну. Цимисхий, рассерженный нелюбезным приемом императора, предложение Педиасима принял и был препровожден в покои своей давней любовницы. Здесь он с некоторой оторопью узнал, что прекрасная Феофано времени даром не теряла и сварганила заговор прямо под носом у мужа. Каким образом она привлекла на свою сторону столь разных, но влиятельных людей Цимисхий допытываться не стал, но как человек военный сразу понял, что промедление смерти подобно. Благородному Иоанну следовало либо возглавить заговор, либо быстренько отвалить в сторону и бежать из Константинополя. Ибо заговорщики не настолько глупы, чтобы оставить в живых несостоявшегося претендента. Тем не менее осторожный Цимисхий, перед тем как принять окончательное решение, еще раз встретился с главными участниками заговора Львом Педиасимом и Василием Нефом. Для него, разумеется, не было тайной, что из себя представляют два этих придворных интригана. Педиасим и Неф были далеко уже немолодыми людьми и вряд ли только прелести стареющей Феофано могли их подвигнуть на столь дерзкое предприятие, наверняка они преследовали свои, только им ведомые цели и было бы совсем неплохо, если бы они поделились своими планами с будущим императором.

Патрикий Педиасим посмотрел на своего гостя с уважением. Он и раньше догадывался, что в лице благородного Иоанна найдет разумного союзника и рад, что не ошибся.

- Речь идет о моей голове, - прервал Цимисхий велеречивого патриция. – Даже устранение Никифора не сделает меня императором.

- Но брак с Феофано… - начал было Василий Неф.

- А если патриарх Полиевкт откажется нас обвенчать, - прервал его на полуслове Цимисхий. – Ведь если мне не изменяет память, я буду уже третьим мужем прекрасной Феофано.

Педиасим и Неф переглянулись. Патриарх Полиевкт был головной болью еще для императора Константина Багрянородного. О императоре Романе и говорить не приходилось. Полиевкт не раз обличал его беспутный нрав. С большим трудом его удалось уговорить обвенчать Никифора с Феофано. Но сделал он это только из уважения к патрикию Александру Фоке, отличавшемуся благочестием.

- Благородный Иоан прав, - задумчиво проговорил Василий Неф. – Нужен запасной вариант, устраивающий патриарха.

- Быть может Феодора? – подсказал Педиасим. – Младшая дочь Константина Багрянородного.

- Но ведь она уже немолода и, кажется, собирается в монастырь, - покачал головой Василий Неф.

- Зато благочестива и пользуется любовью патриарха, - настаивал на своем Педиасим. – Есть большая разница, благородный Василий, между невесткой императора и его родной дочерью. Тем более что эта невестка по уши запачкана в крови.

- Но ведь кровь еще не пролилась, - напомнил Василий.

- Прольется, - заверил патрикиев решительный Иоанн Цимисхий.

- Ну, значит, быть по сему, - вздохнул с облегчением Лев Педиасим.

- Прежде чем стать императором, благородный Иоанн, тебе придется побыть немного евнухом, - оскалился Василий Неф.

- Это в каком смысле, - насторожился Цимисхий.

- Не пугайся, Иоанн, речь идет всего лишь об одежде, - успокоил бывшего доместика Педиасим. – Благородный Лев проведет вас в таком виде мимо императорской стражи в покои Никифора, а там уже все будет зависеть от вашей решительности и умения нанести точный удар.

- Я не промахнусь, - надменно произнес Цимисхий. – Можете на меня положиться, патрикии.

Василий Неф от личного участия в убийстве императора Никифора благоразумно уклонился. Зато один из его помощников провел решительно настроенных людей мимо гвардейцев-караульных прямо в личные покои императора. Теперь судьбу Византии должны были решить четыре человека, сам Цимисхий, два тысячника, Вурца и Авалант, а также крещеный эфиоп Феодор. В опочивальне Никифора заговорщиков ждало жестокое разочарование – ложе императора было пустым. Цимисхий уже решил, что императора предупредили о готовящемся визите, и он успел скрыться, но как раз в эту минуту Авалант обнаружил императора, спящего на полу. Цимисхий стряхнул холодный пот со лба и грубо выругался:

- Поднимите его.

Никифор, видимо, спросонья не понял, что хотят от него эти люди, а удар Михаила Вурца рукоятью меча в зубы и вовсе лишил императора возможности, говорить членораздельно. Цимисхий пытался было высказать двоюродному братцу все свои обиды, но потом махнул рукой. Времени для предъявления обвинений у заговорщиков практически не осталось, гвардейцы ломились в двери, и тяжелые запоры ходили ходуном.