— Я сделаю все, что в моих силах, сэр.

— Я на это рассчитываю. Я верю, что все-таки могу полагаться на тебя, хотя оба твоих предшественника бессовестно мне лгали. Ты же, Ник Третий, просуществовал недостаточно долго, чтобы успеть развратиться. Ведь так, Хоксмур? Кстати, ты все еще желаешь носить это имя?

— Да, сэр, я предпочитаю оставить его. Во всяком случае, до тех пор, пока не появится другое имя, которым я захочу пользоваться.

— Ну тогда пусть оно остается. Итак, Ник! Мой вопрос таков: дарит ли моя возлюбленная супруга свои милости какому-либо другому мужчине?

Несмотря на то что Ник приложил все усилия, чтобы не взглянуть в этот момент на Женевьеву, он необыкновенно остро почувствовал на себе умоляющий взгляд леди. Ник ответил со сдерживаемым потрясением:

— Сэр, я никогда не встречал ни малейшего свидетельства, которое бы подтверждало подобное… подобное…

— Ох, Хоксмур, избавь нас от демонстрации своей неколебимой преданности. Да ты сейчас покраснел! Уж не знаю, как ты ухитрился добиться такого эффекта. На самом деле я много чего о тебе не знаю.

— Сэр, насколько мне известно, леди Женевьева ни в чем не повинна.

— Ты когда-нибудь видел мою жену наедине с человеком по имени Кристофер Гавот?

— У них действительно состоялось несколько вполне невинных встреч, в коридорах или других местах, где собирались люди. — Ник живо и подробно описал встречи, которым он был свидетелем, обойдя при этом те свидания, которые содержали достаточно щекотливые моменты.

Дирак расспросил его о подробностях. Конечно же, со стороны человека, обладающего всего лишь органическим мозгом, это было тщетной надеждой — пытаться поймать оптэлектронный разум на упущениях или противоречиях. Когда Ник того хотел, он был вполне способен мгновенно сплести покров правдоподобия для таких историй и не допустить ни единого изъяна.

Кажется, Дирак это уразумел. Он поручил Нику следить за Гавотом и вскоре отпустил его.

Хоксмур был вознагражден за свои старания. Последнее, что он видел, исчезая с экрана, — это взгляд леди, исполненный бесконечной признательности.

Вернувшись к исполнению своих повседневных обязанностей, Ник принялся обдумывать новое задание. Он был совсем не прочь устроить неприятности Гавоту, но только не леди.

Возможно, самым разумным выходом будет предупредить Гавота, чтобы он держался подальше от Женевьевы. И пожалуй, лучше передать это предупреждение не напрямую. Приняв такое решение, Ник принялся искать командора Принсепа.

Принсеп, похоже, обратил мало внимания на старательные намеки Ника. Мысли командора были заняты чем-то другим. Он пытался расспросить Ника о неполадках в яхтенном двигателе.

Ник подумал, что он мог бы быть отчасти полезен в вопросе о двигателе. Он точно помнил, что триста лет назад двигатель был поврежден в бою, когда маленькая эскадра Дирака догнала огромного берсеркера и захваченную им станцию.

— Вы уверены, Ник?

— Я не жалуюсь на память, командор, — насмешливо напомнил Хоксмур. Но, едва произнеся эти слова, Ник заколебался. Он почувствовал смутные колебания. Воспоминания об этом повреждении были холодными, полностью лишенными эмоций, как будто это были сведения, полученные из исторических документов.

— Что-то не так, Ник?

Ник попытался объяснить, что его смутило.

— Как сведения, полученные из хроники? Гм. А может, как что-то такое, чего на самом деле не было, но что просто внесли в ваш банк данных?

— Что вы имеете в виду?

— Я не слишком хорошо разбираюсь в программировании, Ник. Но я знаю, что яхтенный двигатель не имеет никаких видимых повреждений. В следующий раз, когда будете на яхте, можете взглянуть сами.

Ник действительно отправился на «Призрак» и осмотрел механизмы. Они были целехоньки. Ник больше не знал, кто из людей заслуживает его преданности, — если такие люди вообще существовали. Но он полон был решимости сделать для Женни все, что только в его силах.

Ник принялся размышлять о яхтенном двигателе и о причинах, по которым ему при перепрограммировании дали не соответствующую действительности информацию, а потом как-то незаметно перешел к фантазиям. А что, если он найдет какой-нибудь быстрый и несложный способ полностью починить все машины, а потом заберет леди Женевьеву и улетит отсюда…

В целом Ник Третий не одобрял фантазий. Он считал их результатом какого-то особо заковыристого дефекта программирования. Эти умствования были подобны замкам, возводимым на песке, или бою с тенью. Они ничего не доказывали и ничего не решали.

Ник и так уже провел — или потратил даром, как ему теперь казалось, — много времени, размышляя, как же он мог совершить такое низкое предательство, причем делал это неоднократно, если верить фактам и собственным воспоминаниям.

Но теперь Ник Третий пришел к выводу, что длительный процесс, в результате которого он предал премьера, начался тогда, когда он — или скорее его предшественник. Ник Первый, — подлетел к разбитому курьерскому судну, чтобы попытаться спасти леди Женевьеву. До этого момента он твердо придерживался заложенной в него верности. Во всяком случае, так ему помнилось. Он высаживался на обреченный корабль лишь затем, чтобы постараться сласти жену своего хозяина.

Но нет, каким бы ни было предательство, но оно явно началось позже. Ведь он спас леди и записал ее личность, лишь исходя из интересов Дирака. Предположим, он не стал бы этого делать. Тогда Женни сейчас действительно была бы мертва, как долгое время и считал ее муж. А что премьер от этого выиграл бы? Так он потерял Женевьеву лишь на время. А тот промежуток времени, который леди провела в оптэлектронном виде, не доставил премьеру никаких страданий — по крайней мере, до тех пор, пока он об этом не узнал.

Поговорив с Ником, Принсеп прихватил лейтенанта Тонгрес и мичмана Динанта, и они вместе с биоинженером Ховелером отправились в ту часть лаборатории, которой прежде не видели. Они хотели осмотреть место, где Дирак с давних пор и до нынешнего времени воплощал в жизнь свои эксперименты и биоинженерные проекты.

Ховелера привлекали к работе лишь время от времени Он очень неохотно признался, что участвовал в этом проекте. Доктор серьезно сомневался, что выращивание из зародышей новых тел для переписывания в них других личностей допустимо с точки зрения морали. Но ему все-таки приходилось, хотя и против собственного желания, руководить работой.

Дирак всегда считал, что имеет полное право вернуть себе свою жену — не важно, какими способами. А отсюда проистекли уже и другие эксперименты.

Ховелер представил новых гостей Фрейе Второй и объяснил, как и почему ее создал Ник Первый.

Фрейя появилась на голографическом экране. Она использовала облик, который когда-то предложил ей Ник: красивая женщина неопределенного возраста; длинные серебристые волосы слегка шевелятся, как будто в том оптэлектронном мире, где она обитает, дует легкий бриз.