Пора. Титу вновь сунули деревяшку, и я, мысленно перекрестясь, начал тащить и одновременно выкручивать стальной гаджет для поражения неблизкого своего. Угу, по правилу этого долбанного чеха Буравчека, жаль, что не получится посмотреть в яндексе, кто это такой, и о чём в правиле речь. Тит забился в конвульсиях, оба отрока (Бьёрна услал организовать оборону дома) навалились на него всем телом, не давая шевелиться. Последний финишный рывок, и окровавленный арбалетный болт летит мне за спину — поднимут. Кровь. Много крови. Но вроде не запредельно много, артериальных толчков в унисон сердцебиению нет. Значит, жить будет. Везунчик!

Боже, спасибо тебе, что услышал!

А теперь сжать края раны.

— Мочи тряпки! — Это ассистирующей Илоне, отвечающей за стерилизацию тампонов. Муж ей лил крепкое вино на тряпки, она их отжимала и промокала рану. Кровь хлестала, пусть и не толчками. М-мать, как её хотя бы замедлить? Я взял кувшин и обильно рану полил.

Хорошо, что в его рту была деревяшка. Если б не она — капец был бы нашим барабанным перепонкам. Наконец, Тит отключился.

— Дышит? — повернул я голову.

— Дышит, — подтвердил Лавр. — Но бледный.

— Болевой шок! — констатировал я. — Кровь теряет — я б тоже бледным был.

Ещё в качестве приёма можно было обезоразить рану огоньком, заодно на время остановив кровь. В фэнтези так делают на каждом шагу. Но мы не в фэнтези, вот в чём штука! Я и просто физически не понимал, куда палить, хотя мог. В брюшину? Но что, блин, там, внутри, откуда я извлёк болт? Не будет ли только хуже? А потому я снова обильно полил рану крепким вином и с силой свёл края, накрыв следующей продизенфицированной тряпкой.

— Мари! Края раны нужно сшить! Быстро давай нитки и иголку!

— Минуту!

Как я сразу не сообразил про иголку. Теперь снова ждать.

Но управляющая обернулась быстро. Через минуту требуемое было в её руке.

— Вдевай!

— Я не могу. Глаза не те! — испуганно расширились зрачки старухи. — Илона вденет?

— Хорошо, — кивнул я.

— Но руки… — пробормотала сестрёнка. Я наорал на неё в процессе, что у неё чистые руки, чтобы не смела ничего трогать, пока не закончим.

— Потом ещё раз продезинфицируем. Давай.

Дочка управляющей вдела нитку в иголку. И собралась было облизывать нитку, но я снова накричал:

— Не сметь! Иголку держи так, чтоб повисла.

Она повесила иголку на пальце, и я свободной рукой прошёлся по ней микроогоньком, практически не касаясь рукой металла. Только где самое ушко не стал палить, опасаясь пережечь нитку. Кстати и иголка тут раза в три больше нашей, привычной, и нитка раза в два-три толще. Домотканная же.

— Теперь облей. И иголку, и нитку.

— Да зачем!..

— Не спорить!

Её муж щедро плеснул на иголку, обезораживая и её, и нитку. Надеюсь, поможет. Сивуха, конечно, может вызвать что-то нехорошее в организме — это ж не чистый спиртовой раствор. Но выбора у меня просто нет.

— Теперь шей. Я буду придерживать края, а ты шей.

— Я? — выкатила она глаза.

— Да.

— Рану?

— Да.

— Живому человеку?

— Нет, блядь! Дохлому кентавру! Ты видишь здесь что-то другое, что можно шить?

— Но я не могу! Я не врачеватель! — заплакала она. Испуг от предстоящего начал побеждать страх передо мной.

— Мари, ты умеешь шить? — бросил я за плечо.

— С радостью, сеньор, но глаза. Не сумею. — У батиной бывшей пассии по щекам тоже потекли слёзы.

— Но вы сами… Вы же врачеватель… Нет? — А это мне сестрёнка.

— Слушай сюда, ты, блядь молодая! — Не выдержал и спустил я собак. Надоело. И так всё на грани, ещё и они концерт закатывают. — Я — держу рану! Ты — зашиваешь! Потому, что умеешь! Кроме тебя — некому! Поняла? Не сумеешь — на конюшне насмерть запорю, а перед этим всему городу дам надругаться! Поняла, не?

Робкие испуганные кивки.

— А если сможешь, и отрок выживет — дам всей вашей семье вольные! Слово графа! Вопросы?

Из её глаз ручьём потекли слёзы.

— Илона! Быстро иголку в руки и делать что велит его сиятельство! — заревела Мари, помогая мне добить сестрёнку с тыла. Подействовало.

Следующие полчаса… Может больше, может меньше — время потеряло счёт, говорю субъективную оценку, мы… Шили рану. Шила она, причём буду справедлив — делала это умело. Тит пребывал в отключке, я, как мог, сжимал края раны, периодически смывая кровь крепким зауксушеным вином и протирая лоскутами, которые стала готовить мне сама Мари, предварительно вымыв руки и ополоснув настойкой руки. Все уже поняли алгоритм. И когда всё было закончено, сестрёнка снова расплакалась и с мольбой посмотрела на меня.

— Что-то ещё, ваше сиятельство?

Я протирал рану, отмывая её от крови. Вроде всё хорошо. Не расходится, держится, не кровит. Лишь бы сепсис изнутри не долбанул. Антибиотиков тут нет, а единственный потенциально возможный Анабель только начнёт изготавливать спустя время. Какое время — понятия не имею. Ой, не вовремя парень эту рану получил!

— Вроде всё. Отдыхай пока.

— Хор-рошо. — Илона отошла на метр… И начала заваливаться. Отец подхватил её, поставил на край стола кувшин с «дезинфицирующим средством», взял дочь на руки, и, спросив разрешения, унёс в жилые помещения прислуги.

— Парни, осторожно взяли и несите его в одну из гостевых комнат, — командовал я. — Мари, приготовь и покажи куда.

— Да, вашсиятельство. — Управляющая побежала готовить комнату. — Сейчас постелим, всё будет в лучшем виде. Пару минут.

— Граф, ну ты даёшь! — Сигизмунд присел на какой-то чудом уцелевший стул в углу. Из его груди вырвался вздох облегчения.

— Это. Мой. Человек, — пословно выдавил я то, что творилось на душе. — Если я могу спасти его — я должен это сделать. Хотя бы попытаться.

— Ты никогда таким не был, — покачал головой Лавр. Сигизмунд тоже ошарашено закачал головой.

— Вы ещё здесь? — А это он на прислугу. — Вина! Лучшего!

— Сию минуту! — кивнул зять управляющей и исчез. Через пару минут, действительно, принёс кувшин с печатью с обалденным вином.

— «Южная принцесса», — определил по вкусу я, отпив большой глоток. — Пил вчера такое в Сийене. То есть позавчера. Да и сегодня тоже.

Сигизмунд принял эстафету, также приложившись. По подбородку текло, а это вино капец недешёвое, но было просто смешно думать о деньгах после пережитого.

— Я раньше много каким не был, — ответил я на заданный в иносказательной форме вопрос. — Она меня убила, парни. — Ну, после всего если они меня предадут… Да и к чёрту, не охота мне скрывать своё воскрешение и иномировость. Рано или поздно всплывёт, и будет хуже, ибо бороться с информацией я не смогу. А вот возглавить — это можно. Правда возглавлять должен не юнец, не нюхавший пороху, а граф, достигший хотя бы чего-нибудь благодаря иномировым знаниям. Вот как сейчас.