– Мне казалось, что она требует еще и поиска, –мягко прервал его Брайди. – Некоторой общности с работой детектива,сыщика, если можно так выразиться.

– Можно и так выразиться, – сказал Савин. – Икак раз этим я занимаюсь… Скажите, а материалы по Шотландии в вашей картотекенайдутся?

– Пожалуйста. – Брайди протянул синюю папку. Савинметодично просмотрел листы. Ничего там не было о графстве, городке, где онсейчас находился, сопредельных участках побережья.

– А в ваших краях ничего подобного не случалось? –Савин впился внешне безразличным взглядов в лицо собеседника, котороеоставалось, увы, безмятежным.

– У нас? – В голосе экс-географа звучалонешуточное и неподдельное удивление. – Впервые слышу. А разве…

– Нет, ничего подобного, – поспешно сказалСавин. – Ни о чем-либо похожем я не слышал. Просто я подумал…Представляете, как это прозвучало бы? Загадочные события происходят и там, гдеживет создатель уникальной картотеки. Законы жанра, что поделаешь…

Похоже, Брайди ему поверил.

– Кто-нибудь интересовался до меня вашейработой? – спросил Савин с давно и великолепно отработанной небрежностью.

– Да. Вас, признаться, опередили. Неделю назад ко мнеобращался Мортон из монгеруэллской «Инвернесс стар». Очень экспансивный молодойчеловек. – Брайди улыбнулся. – И я бы сказал, довольно хваткий. Онобещал позвонить, когда появится статья, но пока не звонил. Интересы Глобовидения,я думаю, это не затрагивает?

– Ни в коей мере. – Савин взглянул на часы изаторопился. – Прошу прощения, я заказал разговор с Лондоном, подходитвремя… Я приду к вам еще, если позволите.

Вот так оно и бывает, с грустной иронией думал Савин. Человексемнадцать лет собирал материалы о загадках далеких морей, но понятия не имел,что совсем неподалеку от его дома, от городка причаливают к берегу те самыезагадочные корабли, о которых сообщают пожелтевшие газетные вырезки – как окурьезах и дутых сенсациях. Вот так всегда. А потом кто-то изобретает давноизобретенное, открывает давно открытое…

И тут он остановился, словно его с маху ударили в лицо. Онвспомнил трехлетней давности историю, вспомнил человека, который – теперьникаких сомнений – еще три года назад побывал на борту одного из тех кораблей,что растворяются в тумане и выныривают из него уже в другом мире. Но тогдаСавин ему не поверил – так уж сложились обстоятельства. Удобнейшаяформулировка: так уж получилось, так уж вышло, вот незадача-то…

Савина охватил жгучий стыд, от которого не убежать теперь,не заслониться, не освободиться никогда. Остается цитировать печальногочеловека Екклесиаста, который, по мнению Савина, вовсе не считал жизнь гонкойпо замкнутому кругу, а полагал, что за совершенные однажды ошибки чаще всеговоздается той же монетой – стоит только угодить в схожую ситуацию. Идет ветер кюгу и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращаетсяветер на круги своя…

Возвращается на круги своя. Когда-то у тебя не хватилодерзости мысли, чтобы поверить, – теперь не поверят тебе. Вот тогда тывзовьешься, поспешишь задним числом оправдаться и заверить, что отныне готовбезоговорочно принять любую, самую сумасшедшую гипотезу и драться за нее какугодно и где угодно. И хорошо, если опомнишься ты вовремя, когда еще не поздноисправить ошибки, загладить вину и выиграть бой…

Как же звали того летчика? Ведь забыл! А он верил в меня,доверял больше, чем другим, потому и пришел. Верил, что я, человек, которыйпрофессионально занимается тайнами и загадками, пойму, не усомнюсь и поверю.Как же его звали? Ведь забыл начисто!

Три года назад, на другом конце света. История в стилекартотеки Брайди – пилот упавшего в море легкого спортивного самолета несколькочасов проболтался в спасательном жилете на волнах, посреди тумана. Он особеннонапирал на то, что туман был каким-то странным, но никак не мог объяснить, вчем эта странность выражалась. Неизвестный парусник возник из тумана, и летчикаподняли на борт. Там говорили на непонятном языке и не понимали ни одного изтех, которыми владел пилот. Пилота они высадили на берегу, эти странные люди вдиковинной одежде, и парусник словно растаял в тумане.

Врачи, с которыми говорил Савин, разводили руками. Оникомпетентно и ненавязчиво объяснили, что долгое пребывание в воде,экстремальные обстоятельства, страх смерти – все это, вместе взятое, частовызывает в схожих ситуациях разного рода галлюцинации. Прецедентов более чемдостаточно – господин Савин может ознакомиться со следующими классическимитрудами (демонстрировались классические труды). Такое случалось и в мирноевремя, и в военное, с потерпевшими кораблекрушение моряками, с летчикамиупавших в море самолетов. Галлюцинации. Зрительные и слуховые. Бред, вреальность которого потерпевший свято верит. Что касается данного случая – неподлежит сомнению, что волны и ветер вынесли незадачливого пилота на берег.Ветер и волны, только лишь.

Затем к беседе подключились представители спасательнойслужбы – моряки, профессионалы. Они объяснили: в наш век большие парусники,подобные «подобравшему» пилота, столь же редки, как особо крупныеалмазы, – их мало, единицы, они известны наперечет, и ни один из них неассоциируется с галлюцинацией вашего бедняги, господин Савин…

Снова подключились врачи, снова в ход шли примеры,накопленные флотскими психиатрами за два столетия. Количество и качествопрецедентов внушало уважение, Савин сам был профессионалом, привык доверятьпрофессионалам, кое-какие его сомнения и колебания уничтожили наступавшиесомкнутым строем врачи и эксперты морского министерства той страны. Так что онкрайне вежливо, но решительно отказался от пилота, у которого к тому же с точкизрения психиатрии было что-то не в порядке с родословной – то ли дедушка пилзапоями, то ли прабабушка регулярно убегала с драгунами… Краем уха Савинслышал, что летчик не успокоился, обивал еще какие-то пороги, напечатал дажестатью в местной бульварной газетенке, которую никто не принимал всерьез(другие газеты отказались), а потом исчез, растворился в девятимиллиарднойтолпе на широкой, нескончаемой улице города Земля. И Савин начисто забыл обэтой курьезной истории, – любой журналист знает, что нет смысла помнитьрешительно все курьезы, с которыми сталкиваешься. А вот теперь пришлосьвспомнить…

Савин закрыл глаза – ему стало невыносимо душно от стыда. Онвспомнил лицо летчика, когда тот убедился, что ас телекамеры, мягко говоря,тяготится его обществом и не верит – удивленное лицо, жалко-растерянное. Словноего грабил на большой дороге кто-то невидимый, которого не ухватить за руку…

И поздно бежать вдогонку, хватать за рукав – на Землемиллионы улиц, и в заполняющей их толпе бессмысленно искать полузабытое лицо.Самому бы найти кого-то, кто поверит…

Он сел за руль своего застоявшегося «гарольда». Развернутьсяздесь не удалось бы, пришлось проехать до конца улицы. Звероподобнаяжемчужно-серая машина промчалась по протоптанной в давние времена датскимипиратами дороге и выскочила на автостраду. Моросил нудный дождь, туман повиснад морем. Савин крепко сжимал руль, чтобы, слившись с машиной, забытьненадолго город на другом конце света и загорелого человека в голубой каскеткес эмблемой аэроклуба…