– Ждали, ждали… Постой тихонько, не мешай. Онаповернула лицо к морю и прислушалась к чему-то, неслышному для Савина. Савинпослушно молчал. У него вертелся на языке не один вопрос, но он знал, чтоникаких ответов сейчас все равно не получит, и чутье подсказывало, чтоторопиться не следует.

Чистый серебряный звук, похожий на далекий сигнал трубы,донеся с моря, и мгла сгустилась в узкий высокий силуэт. Корабль с зарифленнымипарусами бесшумно скользил к берегу, приобретая все более четкие очертания,поворачивался бортом к ним, и Савин, не будучи специалистом в морском деле, темне менее мог бы с уверенностью заявить, что узнал его, – с него прошлойночью выгружали свой таинственный груз незнакомые моряки, расплачивающиесястранными монетами.

Прогремела цепь, шумно плюхнулся в темную воду небольшойякорь, борт навис над Дианой и Савиным (орудийных портов, отметил Савин, небыло), молча зашевелились знакомые уже фигуры в мешковатых коротких куртках скапюшонами, опустили сходни у самых их ног.

– Ну? – с любопытством и явной подначкой спросилаДиана. – Что-то ты не торопишься…

– Только после вас, миледи, – галантно сказалСавин и шагнул к трапу следом за ней.

«Что, если они меня переиграли, – подумал он, осторожнонащупывая ногами грубо тесанные плашки-ступеньки. – Выманили на берег, какпоследнего дурака, и Диана с ними заодно, и до скончания века никто не отыщетследов пропавшего без вести репортера Глобовидения, впутавшегося в чужиенепонятные игры…»

Глупости. Это тоже называется – шарахаться от каждого куста.Исходи угроза от этих самых корабельщиков, «честных контрабандистов», они неприглашали бы помочь И не расплачивались бы честно за помощь. Что им стоиловчера хлобыстнуть по затылку чем-нибудь тяжелым и отправить на угощение рыбам?Нет, забеспокоился кто-то другой… Хотя бы тот, кто принимал доставленный товар.Цепочка из нескольких звеньев, где каждое звено обладает определеннойсамостоятельностью и, не исключено, преследует различные цели, каждое – свои. Идля моряков он не представляет ровным счетом никакой опасности, помехи илиугрозы, зато не нравится приемщикам груза – а это означает и то, что они могутпринадлежать этому миру, постоянно живут здесь и потому не склонны восторженноприветствовать случайных свидетелей… Вполне логично.

Снова провизжала цепь, вползая в клюз, резко свистнула сзадибоцманская дудка, матросы отрывисто перекликались, карабкаясь по вантам. Тяжелозахлопали паруса, разворачиваясь и наполняясь тугим прохладным ветром.

Они стояли у борта, никто к ним не подходил, не пыталсязаговорить, и Савин не понимал почему, – он был чужаком, но Диана?

Мимо деловито прошагали двое матросов, не бросив в ихсторону и взгляда.

– Нас словно игнорируют, – сказал Савинвопросительно.

– Отнюдь нет. Просто к чему навязывать свое внимание?Если мы плывем с ними, значит, так нужно. Да и о чем бы ты с ними говорил? Ивообще, ты часто заговариваешь с шоферами такси?

– Контакт… – почти машинально сказал Савин.

– Ну вот, как обычно, – вспомнил один из расхожихштампов, и все стало на свои места. Контакт, изволите ли видеть. А зачем? О чеммогут говорить двое незнакомых друг другу прохожих, случайно встретившихся наперекрестке? О погоде разве что, и то это уместится в две-три фразы. Приподнялишляпы, поклонились друг другу и разошлись…

Она была не права, определенно не права, но Савин не сталспорить – не был уверен, что сможет ей что-то сейчас доказать. «Наверное, ейкогда-то очень не повезло в жизни, – подумал он, – обидели когда-тоили что-то еще в том же роде, мне ее почему-то жаль, но нельзя ей этогосказать».

Корабль скользил в тумане как призрак, и Савин крепко сжалобеими руками тугие ванты, привязывая себя к реальности. «Уходят из гавани ДетиТумана…» – вспомнил он мимолетно. Туман был не просто туман, странные ощущенияпронизывали тело и сознание, они не были болезненными, пугающими илинеприятными. Просто ничего похожего прежде испытывать не приходилось исравнивать было не с чем – словно за бортом тихо плескалось само Время,прохладной изморосью оседало на лице, было соленым на вкус, проникало в каждуюклетку тела, растворяло в себе…

Туман редел, явственнее проступали вокруг темные волны, надмачтами показались звезды, исчезло странное ощущение текущего сквозь телоВремени. Все оставалось прежним, и все изменилось на неощутимую толику –чуть-чуть не так пахнул морем воздух, чуточку иначе взлетали соленые брызги, врезком крике промелькнувшей справа чайки послышались незнакомые нотки, да ибыла ли это чайка? Савин знал, что он в другом мире, и последние сомнения наэтот счет развеялись, когда парусник выскользнул из тумана, и небо оказалосьусыпанным неизвестными созвездиями, и слева, почти в зените, стояласнежно-белая луна, раза в два меньше земной, а справа, почти над самымиволнами, – вторая, зеленоватая, с вишню размером. А впереди, прямо покурсу, вырастало над горизонтом странное зарево – спокойное светлое сияние,пронизанное в тысяче мест сполохами чистых спектральных цветов, и корабль на всехпарусах шел туда, матросы весело перекликались, палуба озарилась отсветамиприближающегося зарева, выраставшего из морских глубин и упиравшегося в звезды.Савин смотрел во все глаза. Впереди был белый свет исполинского маяка, иосвещенные радужными огнями башни, и лес мачт, увешанных гирляндамиразноцветных фонариков, – невероятный, сказочный порт гриновского города.Шутихи со свистом проносились над топами мачт и гасли в воде, вертелисьогненные колеса, музыка становилась все громче.

– Карнавал какой-то? – спросил Савин.

– Как каждый год в этот день, – сказалаДиана. – Доволен?

– Да не очень, – сказал Савин. – Я ведь недля себя коплю впечатления – для других…

– Подождут твои другие…

Убирали паруса. Возле каменного мола отыскалось свободноеместечко, и рулевой виртуозно пришвартовал парусник, двое матросов сноровистоперемахнули через борт, опутали канатом изящные литые кнехты.

– Прошу, – показала на трап Диана. – Добропожаловать в Город Тысячи Кораблей…

Они прошли по пирсу мимо бесчисленных ярко иллюминированныхкораблей – их наверняка было гораздо больше тысячи у причалов и нарейде, – вошли в широкие ворота и окунулись в бесшабашное веселье. Настенах домов горели разноцветным необжигающим пламенем без копоти и дымагроздья факелов, фонтаны, украшенные каменными изваяниями неизвестных зверей,испускали веера искр, десятки песен сливались в Мелодию Карнавала, пели итанцевали люди в масках и незнакомых нарядах – двух одинаковых не было, и Савинне знал, что они такое – праздничная одежда или карнавальные костюмы? Можетбыть, и то и другое. Диана крепко держала его за руку, повеселевшая, смеющаяся,куда-то далеко отлетели все заботы и сложности, Савин стал беспечной молекулойкарнавала.

Кто-то в черном трико и красных кружевах, проносясь мимо,сунул им в руки тяжелые чеканные кубки, весело крикнул что-то и растаял втолпе. Они пробились к овальному бассейну фонтана, присели на парапет. Искрыливнем сыпались на них и гасли, не причиняя боли. Савин вздрагивал сначала, новскоре привык. За спиной плеснуло – в бассейне кружило длинное гибкое животное,похожее на тюленя. Приостановилось, всплыло на поверхность, глянуло в лицоСавину, испустило звонкий веселый визг и снова, извиваясь, заскользило вокругпостамента с каменным зверем.