Капали пятью сменами и продолжали работы даже при потемках не менее, чем до одиннадцати вечера при свете факелов. Уже скоро пришлось значительно расширять раскопы, так как спускаться в них оказалось невозможным, даже с использованием лестниц. Грунт в ведрах на веревках вытаскивали из шурфов, и продвижение вглубь становилось все более медленным.

На пятнадцати метрах все же стала попадаться порода, где можно было различить соль, но все же там больше было земли, чем ценного ресурса, а еще столкнулись с проблемой грунтовых вод, но повезло и в какой-то момент, на семи метрах, количество воды начало уменьшаться. Между тем, радости и целеустремленности в работах прибавилось, когда стало понятно, что с местом угадали.

На шестой день изнуряющих больше своей монотонностью, чем сложностью, работ, Рыгор дал команду выгружать белые и матово-серые камни для ее отправки в Славград. Галит, как назвал моховец, выгружаемую породу, казался Рыгору неплохим, и он даже хотел было выстроить баню для выпарки соли, которую сначала хотел растворять в горячей воде и процеживать от примесей, но этот порыв был задавлен.

Какое-то напряжение начало царить вокруг. Сильно нашумели, пусть людей и не было видно в округе. За все это время только один корабль, типа драккар, был замечены на Припяти, судно шло со стороны Киева. Волькомир предположил, что это скорее все были варяги, которые отбывали от Олега, выполнив свою часть наряда, который заключили на поход и захват Киева. Между тем, попасть в поле зрения таких наемников, уже не обремененных условностями договора, не хотелось никому.

***

— Переведи этой змее, что свою жизнь он сможет выкупить через виру мне, Торгейру и брату убитого его людьми Сигурда Лысого, Эйстейну Железной Голове. По праву сильного и во славу Тора, и отца его Одина, я назначаю виру в десять дев, а еще в сто шкур черной куницы, или сто серебряных кругляшей, или десяти коней, — горделиво говорил молодой викинг, вступивший в право командовать командой гребцов одного корабля после смерти в бою под Любечем ярла Свена, бывшего ранее именем Бетотур.

— Он говорит, что вначале Сигурд Лысый с Освельдом Длинноруким напали на его людей и убили четверых, и не по правде давать виру за защиту, тем более такую несправедливо большую, — перевел Акке, чья мать была словенкой и успела выучить сына своему языку, пока тот не ушел в пятнадцать лет в первый свой поход.

— Тогда я уничтожу весь его род, дев заберу в рабство на время перехода до Полотеска, там продам. Оскоплю его, чтобы новый род не начал, а так, пусть живет и здравствует, — Торгейр зловеще рассмеялся и Акке, который презирал молодого командира за то, что тот получает удовольствия от чужих мучений, скривился.

Отряд Торгейра сильно измельчал после взятия конунгом Хельги Любеча и Киева. Прежний ярл отряда Свен пал. Можно было сказать, что в бою, так оно и было, Свен пал с мечом в руках, но сраженный стрелой не северцев, а выпущенной уже сейчас убитым Сигурдом Лысым по сговору с Торгейром. Поэтому новый ярл, пусть титул еще и не утвержденный тингом, не жалел о смерти своего подельника. Теперь все концы в воду и никто не знает, как именно погиб бывший уважаемый всеми ярл.

Торгейр был племянником ярла Бьерна, который выбрал в свои заместители Свена, что сильно давило на психически неуравновешенного нынешнего ярла. Некогда отец Свена спас жизнь Бьерну и стал его названным братом, несмотря на то, что был не свеем, как Бьерн, а полабом словенским. Уже после смерти своего побратима, Бьерн взял на себя обязанность воспитать сына друга, подростка Бетотура, а старшую дочь верного соратника выдал удачно замуж в Бирке.

Будучи в священной дубовой роще Упсалы, ярл Бьерн перед богами испросил разрешения считать Бетотура своим сыном и приемником, так как своего сына не имел. Боги выразили согласие и нарекли словенина Свеном, который и стал после смерти Бьерна ярлом и повел две сотни варягов в Гардарику на служение Рюрику.

Когда же Свен был убит, команда взбунтовалась, не желала видеть своим предводителем Торгейра, который отличался излишней жестокостью даже в среде суровых варягов, получая удовольствие от мук жертв, как иные от женщины. Тогда случился раскол и бывшие побратимы, сидящие в одном ряду гребцов на драккаре, устроили свару. Случилось это уже в Киеве. Вот и пришлось Торгейру уходить, оставив большую часть добычи. Все свеи и даны пошли с ним, а иные, — кривичи, полабы, собры, латгаллы, остались служить Хельге.

И тут, такой повод проявить себя, как предводитель, вернуть истинную воинскую славу, чтобы боги в Вальгалле обратили внимание на своих будущих собутыльников. Торгейр решил полностью истребить род Лесьяра и переговоры о вире только для развлечения, так как унижение людей так же было приятно предводителю викингов.

— Он говорит, что может снабдить нас важной информацией, если мы не станем убивать его род, даже готов участвовать в каком-то деле, что сулит огромную добычу, — перевел слова Лесьяра Акке.

Торгейр думал достаточно долго, подобный процесс он не любил, предпочитая хитрости бога-обманщика Локки, прямолинейность и силу Тора. Перед ним стоял на коленях избитый Лесьяр, еще шесть его человек были связаны и ждали своей участи. Торгейр же пребывал в предвкушении мук, которые он доставит этим людям. С другой же стороны, перед хорошо вооруженными, богато одетыми в дорогие порты и красные сапоги, эти дикие казались нищими. Что с них взять? Два драккара Торгейра, что остались после разделения большого отряда, итак были груженные и солью греческой, что ценится на Севере, и тканями, серебром, пятью конями, оружием. В оплате и при дележе трофеев конунг Хельге был справедлив и дал много, даже сверх договора. И сейчас грабить этих оборванцев, перегружать корабли? Если только девы будут полнобедрые, да и то перед волоками убить их придется.

— Что он предлагает, если добыча будет вдвое больше, чем я могу взять с его рода, то пощажу и даже поделюсь с ним, — соврал Торгейр, усмехаясь, что Локки так же обратил внимание на его, раз послал в голову мысли о хитрости.

И Лесьяр рассказал о двух драккарах, где все в твердой обуви, бронях, с мечами и дорогими луками, что есть у них и ткани и даже лопаты сделаны не из дерева, а из хорошего железа. И многие там молодые, пусть и видно, что воины. А еще они что-то капают глубоко в земле и грузят это в мешки, перегружая свои корабли. И всего-то находятся за излучиной реки в пятнадцати полетах