litbaza книги онлайнИсторическая прозаАнатолий Мариенгоф: первый денди Страны Советов - Олег Демидов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 105 106 107 108 109 110 111 112 113 ... 154
Перейти на страницу:

Словом, социальный заказ выполняется Мариенгофом-драматургом без лишних усилий. Идёт война, и относительно нужности и качества своих произведений Анатолий Борисович не испытывает никаких творческих и человеческих сомнений.

«Пять баллад» и «Поэмы войны»

Так же обстоит дело и со стихами.

Если раньше Мариенгоф не мог писать стихи о революционных подвигах, то теперь словно сами собой сыплются ударные стихи о героях войны. Патриотизм возобладал. В трудную для страны минуту Мариенгоф оказывается с теми, кто ставил его друзей к стенке, вместе с народом борется за свою свободу, борется против фашизма.

Из письма Эйхенбауму:

«Это, Боречка, ты верно подметил, что я на барабане вроде как луплю415. А эпоха-то какая? Помнишь, мы любили пофилософствовать об эпохе? Она тоже, дружок мой, не на скрипочке играет. Оказывается, я с ней и спелся, вернее – сыгрался. Пишу “барабанные” стихи. Кое-что из того, что написал, даже люблю. Печатаю их в Кирове. Одна книжечка вышла, но это с ленинградскими балладами, а сейчас печатаю другую, с новыми – когда выйдет, пришлю».

В эти два сборника вошло восемь больших текстов: в сборник «Поэмы войны» —«Лобзов», «Зоя-Таня», «Денис Давыдов», в «Пять баллад» – «Капитан Гастелло», «Три товарища», «Два германца», «Отто Опель», «Партизанский разведчик».

К «Пяти балладам» пишется небольшое поэтическое предисловие:

История!
Ты сегодня стоишь рядом,
Рядом с нами,
Касаясь плечом.
Ты вдохновляешь нас на баллады,
Ты говоришь нам писать о чём.
Тебе послушны
Кисть и перо,
Рука бойца
И движенье колонны
Ты —
В каждой строчке Информбюро,
В каждом приказе Комитета Обороны.
Ты сказала:
Из памяти нашей
И седого времени седая волна
Никогда не смоет
Величественные имена
Мужественных и бесстрашных.

Если бы Маяковский дожил до грозных военных лет, он писал бы в таком же ключе. Потому сначала строки Мариенгофа смотрятся – особенно в сравнении с поэтикой бывшего имажиниста – довольно забавно, но, вчитываясь в тексты, понимаешь, как жизненно необходимы были они не только самому поэту, но и его современникам-соотечественникам, переживающим бедствия войны. Это, конечно, не симоновские «Жди меня» и не «Василий Тёркин» Твардовского. Здесь принципиально иная структура стиха, рассчитанная не на газетное чтение, а на сценическую речь. Да и человеку, не подготовленному буйным разливом поэзии двадцатых годов, читать всё это было трудно.

Приведём небольшой отрывок из поэмы «Земляк».

…Что жизнь?
Ах, это много, очень много!
Пусть не всегда
В цветах дорога,
Пусть не особенно длинна,
Но ведь она у нас одна,
Другую не дали на выбор.
Как хорошо, что я не рыба,
Не мышь, не мошка, не индюк,
Что у меня есть верный друг,
И мать, мерцающая взглядом,
И нежная подруга рядом,
Сегодня – счастье,
Завтра – грусть,
Мечты,
Без завершенья пусть!
Пусть не сбываются надежды,
Пусть завтра я не тот, что прежде,
Пусть увяданье у окна,
Морщинки,
Лысинки – луна, Пусть:
Всё!
И это “всё” зовётся – жизнь.
И эта жизнь у нас одна.
И ту единственную – положить!..

Поэма «Земляк» должна была появиться отдельным изданием, но из-за нехватки бумаги от публикации отказались. Мог бы выйти и сборничек под названием «Концерт». Что туда должно было войти – загадка, мы можем только предполагать. Судя по всему – одноактные пьесы.

Зато выходит общий эстрадный сборник «На штурм»416. В него вошли произведения «Как я дрался с немцами» (Монолог) Николая Никитина, «Батя» (Сценка) Осафа Литовского417, «В лесу» (Сценка) Константина Осипова, «Сказки про чёрта Фрица» Евгения Шварца и две одноактные пьесы Анатолия Мариенгофа – «Истинный германец» и «Гостеприимная хозяйка».

Но писательское счастье окажется недолгим. Спустя несколько лет сборники Мариенгофа будут запрещены: советской цензуре не понравилась христологическая фигура Зои Космодемьянской из поэмы «Зоя-Таня»:

Сидим, Глотаем чай.
Молчим. Вот век!
В Петрищиве
Как на Голгофе, Было:
У стражи
Зоя
Пить просила
И немец
Дал ей
Керосин.
Так уксус пил
Марии сын.

Возможно, дело ещё и в поэме «Зоя» Маргариты Алигер. Поэма, за которую Алигер удостоилась Сталинской премии второй степени (деньги отдала на нужды армии), вышла в том же 1942 году. Сам текст советские бюрократы спешно канонизировали:

Нежили,
голубили,
растили,
а чужие провожают в путь,
– Как тебя родные окрестили?
Как тебя пред богом помянуть?
Девушка взглянула краем глаза,
повела ресницами верней…
Хриплый лай немецкого приказа —
офицер выходит из дверей.
Два солдата со скамьи привстали,
и, присев на хромоногий стул,
он спросил угрюмо:
– Где ваш Сталин?
Ты сказала:
– Сталин на посту.

Так или иначе, оба сборника Мариенгофа – «Пять баллад» и «Поэмы войны» – были изъяты из библиотек и книжных магазинов. Сегодня, если и встречаются у букинистов или на аукционах, уходят за серьёзные деньги.

СЛУХИ, ФАКТЫ И БОЛЬШАЯ ЛИТЕРАТУРА

* * *

Нам удалось найти ещё одну поэму Мариенгофа – «Балтфлотцы» (1941)418. Приведём небольшой отрывок из неё.

1 ... 105 106 107 108 109 110 111 112 113 ... 154
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?