В розовом свете я мог видеть выражения лиц своих собеседников – удивленное у Гилкрайста, мрачное, но почти равнодушное у Барнса, напряженное и взволнованное у Митчелла.

– Любопытно, – заметил Гилкрайст, – не тревожили ли этой ночью могил на погосте? Если этот сумасшедший поднял колокольный трезвон, то явно не без причины, Уэстлейк. Он хотел к чему-то привлечь наше внимание. К тому, что нам еще только предстоит обнаружить.

Мне пришла в голову примерно та же мысль.

– Так пойдемте и посмотрим, – предложил я.

Барнс с китайским фонарем в руках возглавил шествие. Следом двигался я с электрическим фонариком. Мы достигли границы кладбища, но продолжали идти вдоль дюны, пока не добрались до места, откуда мы с Дон впервые увидели свет фонаря.

– Если здесь что-то и могло произойти, – сказал я, – то, вероятней всего, поблизости отсюда.

Барнс начал взбираться по склону дюны, и я тоже поднимался по осыпавшемуся под ногами песку, пока не достиг твердой почвы наверху. Перед нами простиралась темная, почти выровненная морем оконечность кладбища. Я был готов увидеть впереди другое свечение – такое же, как в ту первую туманную ночь. Но ничего подобного не было.

Слышал только, как сзади, тяжело дыша, взбираются по склону остальные. Вскоре мы все собрались тесной группой.

– Идемте дальше.

Гилкрайст выхватил фонарь из руки Барнса и устремился в темноту.

Я помню смутный силуэт ели, более мягкую землю под ногами, когда мы миновали могилы Ирен Кейси и мистера Фэншоу, обе оскверненные… Кем же? Мисс Хейвуд?

Перед мысленным взором встал образ мисс Хейвуд, какой видел я ее на пляже нынешним утром – грациозной, не слишком общительной, с непроницаемым выражением глаз и с лебединой шеей, склоненной в порыве трудолюбия над плохо удававшейся ей акварелью.

Свет фонаря пробегал по верхушкам могильных холмиков. Затем розовый шар вдруг замер, неподвижно зависнув в воздухе, и я услышал голос Гилкрайста, охрипший от ужаса:

– Взгляните сюда! Посмотрите!

Его полноватая фигура заслоняла мне вид, и я переместился поближе. Барнс и Митчелл не отставали. Я видел пораженное лицо сержанта, почувствовал, как Митчелл буквально протиснулся мимо меня.

Ухватившись за руку Гилкрайста, я посмотрел вниз на его находку. Фонарь располагался высоко, бросая лучи во все стороны, а потому я разглядел жуткую картину во всей ее пугающей полноте.

Мы стояли на краю только что разрытой могилы. В самые первые ужасающие секунды у меня в голове вертелся только один вопрос: чье захоронение потревожили теперь? Впрочем, копали на этот раз в большой спешке, беспорядочно сваливая землю по сторонам, и вырытая яма была не более чем в фут глубиной. Но в этой яме, с одной стороны которой стоял еще один, не зажженный китайский фонарь, а с другой стороны валялась лопата, лежало тело женщины.

И поза оказалась знакомой. Руки сложены на груди, подол платья тщательно расправлен, глаза закрыты. На бледном лице осталось выражение странной, почти экстатической улыбки.

Фонарь в руке Гилкрайста начал двигаться, опускаясь, пока не высветил лицо женщины. Хотя я узнал эту леди с первого же взгляда – длинное серое платье, немного грубоватые руки, туго натянутая кожа без единой морщины.

Образ мисс Хейвуд только что возник передо мной, но только теперь это было уже не в воображении.

Он стал предельно реальным.

В наспех вырытом углублении мисс Хейвуд лежала бледная, с бессмысленной улыбкой на губах. И мертвая. А вокруг ее шеи была отчетливо видна туго стянутая петлей неизбежная веревка.

Никто из нас не издал ни звука. Никто не шелохнулся. Барнс присел на корточки и склонился вперед, его поза выражала почти неправдоподобный страх. Гилкрайст держал фонарь крепко и неподвижно, словно его привязали к дереву. Митчелл стоял на коленях, глядя вниз, с лицом, окаменевшим наподобие маски.

Я обвел могилу взглядом, и мои глаза уставились на мрачный без света китайский фонарь, установленный у изголовья трупа.

– Стало быть, все-таки фонарь у него был, – сказал я чуть слышно. – Он принес его сюда, но пламя, по всей видимости, задуло ветром.

Маньяк нанес новый удар. Нелли Вуд… Мэгги Хиллман… Мисс Хейвуд… Отсчет смертей продолжался, еще явно не достигнув своего окончательного итога.

Гилкрайст поставил свой фонарь на землю и, ступив одной ногой внутрь ямы, склонился ниже, всматриваясь в лицо. Я подошел ближе, чтобы посветить ему фонариком.

Волосы соскользнули, и я впервые отчетливо увидел открытое ухо. Нечто странное сразу привлекло мое внимание. Перегнувшись, пристально вгляделся в кожу под ухом.

– Смотрите, Гилкрайст!

Я указал ему на невероятно туго натянутую под ухом кожу. Гилкрайст теперь тоже заметил это.

И еще там виднелся аккуратный, тонкий, но явно свежий шрам. Я просунул руку под голову и повернул ее, чтобы мы смогли изучить другое ухо. И под ним точно в таком же месте остался недавно заживший надрез.

Долго гадать, что это такое, не приходилось. Надрезы отлично объясняли противоестественно натянутую и гладкую кожу на миловидном лице мисс Хейвуд, на что я постоянно обращал внимание.

– Видите, Гилкрайст? Понимаете, что это за шрамы? Вот почему она казалась… Казалась женщиной совершенно неопределенного возраста. Она сделала себе подтяжку. Причем совсем недавно.

Я бросил еще один взгляд на серое лицо мисс Хейвуд. Теперь, когда мы узнали о ней кое-что неожиданное, она рисовалась мне еще более мрачной и даже зловещей фигурой. Это жесткое, словно искусственное выражение лица, которое отличало ее при жизни, после смерти только усилило свой пугающий эффект. Она выглядела как манекен, снятый с витрины магазина.

Гилкрайст продолжал осматривать шрам, когда Барнс вслух озвучил упрямую мысль, которая лезла, уверен, в голову каждого из нас.

– Он убил ее. Этот умалишенный, который прежде расправился с Нелли и Мэгги. Да, убил. Но только где же все остальное – родинка, алый круг… Где?

– Видимо, на сей раз он обошелся без обычных фокусов, – угрюмо сказал я.

Митчелл хранил молчание после первого же взгляда на отталкивающее зрелище. Он сидел на корточках бледнее призрака. И только сейчас он издал какие-то звуки, похожие на сдавленный стон:

– Могила… – сказал он. – Труп лежит в могиле моего отца.

А ведь он был прав. Только я почему-то не сразу заметил это.

Ирен Кейси… Мистер Митчелл…

Я еще раз вгляделся в распростертое тело. Теперь, выпрямившись во весь рост, впервые смог отчетливо видеть края длинного серого платья мисс Хейвуд. В них тоже замечалась некоторая странность. Они выглядели неровными, местами топорщились. Я снова склонился к телу.

– Давайте перевернем ее, Гилкрайст.