– Но ведь она с ним так и не увиделась, верно? – все же вставил вопрос я. – Он умер за пару дней до того, когда она явилась в отцовский дом и была там арестована.

Взгляд Рут Мэллори устремился куда-то очень далеко.

– Старый Джон Митчелл. Он был рыбаком из Мыса Талисман. Его сестра вышла замуж за моего двоюродного брата. Я часто гостила у них. Кору запомнила еще совсем маленькой девочкой. И еще ее братца – смешного такого парнишку, который никогда не хотел играть с другими детьми. Мне потом рассказывали, что он заработал кучу денег, построив себе там отель. Но в мои времена никаких отелей в Мысе Талисман еще не было. Кучка домов да старая церковь. До меня дошел слух, что нынче ее забросили, потому что океан подобрался совсем близко. – Она вздохнула. – Смешная штука жизнь, не правда ли? Я не видела океана больше тридцати лет, а в молодости так любила его!

Она сделала еще одну паузу, потом словно встряхнулась.

– Да, но ведь вас интересует Кора. Конечно, конечно. Я много раз слышала эту историю из ее собственных уст. Она часто жаловалась на своего брата и очень сердилась на него. Понимаете, он ведь был там, когда она проникла в дом и попалась в расставленную полицией ловушку. А арестовал ее этот Джо Барнс. Знавала его еще совсем мальчишкой. Бездельник был еще тот. Вечно ходил ловить рыбу, все время пачкал свою одежду. Кора вошла с заднего двора через черный ход, а там-то ее и поджидал Джо Барнс с наручниками наготове.

– А отец к тому времени уже умер? – спросил я.

– Да. Это-то и разбило Коре сердце. Она всего на два дня опоздала. Гробовщик тоже там был, когда она явилась в родительский дом. Занимался телом наверху.

– Гробовщик! – воскликнул я. – А вы случайно не помните…

– Его звали мистер Ашер. Мы частенько и сейчас видим его здесь, в тюрьме. А тогда специально приезжал к Коре, чтобы она узнала, какие достойные похороны он собирался устроить ее отцу.

– Продолжайте, – взволнованно сказал я.

– Так вот… – Рут Мэллори наклонилась, чтобы подобрать упавший на пол клубок шерсти. – Кора при аресте умоляла позволить ей проститься с отцом, увидеть его тело хоть на минутку. Брат был решительно против, но у Джо Барнса доброе сердце. Он лично проводил ее наверх. Помню, в глазах Коры всегда стояли слезы, когда она мне рассказывала об этом. Воистину грустно все получилось. Вот стоит она в наручниках, прикованная к Джо Барнсу, а рядом другой полицейский. Ей разрешили всего лишь раз склониться к гробу, чтобы поцеловать покойника в лоб, а потом увезли. Да, ведь она никогда не попалась бы, если б не приехала повидаться с отцом перед его смертью. Мне даже жаль, что я назвала ее скверным человеком. Было в этой женщине и что-то хорошее. А теперь она тоже умерла. Нет ее больше с нами.

– Когда она умерла, – спросил я с напряженным вниманием, – вы находились с ней рядом?

– Нет. Только Лена. Доктор великодушно дал мне шанс проститься с ней, но я не люблю видеть, как люди умирают. А она уже тогда металась в бреду. Здешние девушки стали потом рассказывать, как это было. Такое впечатление, что она и в бреду все поминала об отце. Выкрикивала: «Мне суждено было только поцеловать его мертвое тело!» И другие страшные слова. Как же это ужасно, доктор Уэстлейк. А в своем преклонном возрасте я подумала, что не перенесу такого зрелища. – Она зябко поежилась. – А ведь был еще сын. Да, если вы не знали, у Коры остался сын. Бедный мальчик! Когда ее арестовали, какие-то люди усыновили его. Он никогда не видел свою мать, даже не знал о ней ничего. Зато она о нем помнила, хранила его фото – симпатичный светловолосый малыш, такой красавчик, каких мало. Несчастная Кора. В предсмертном бреду она и его звала все время.

Я прикладывал все усилия, чтобы скрыть овладевшее мной чувство торжества. Эта очаровательная престарелая убийца в своем не слишком связном рассказе давала больше информации, чем я мог ожидать в самых смелых мечтах.

– Кора и Лена, – старушка положила вязание на колени, – они стали настоящими подругами. Не разлей вода. Обе не слишком хорошие женщины, но вот – поди ж ты! – буквально полюбили друг друга. Не разлучались ни днем, ни ночью. – Рут Мэллори с улыбкой посмотрела на начальницу тюрьмы. – Думаю, у вас из-за них возникало больше проблем, чем из-за всех остальных, вместе взятых. Что ж, теперь их здесь нет. Кора умерла, а Лена вышла на волю. Нам всем стало без них немного легче жить.

Мои мысли метались в стремительных размышлениях, и я лишь смутно расслышал голос старшей надзирательницы:

– У вас еще остались вопросы, доктор Уэстлейк?

– Да, но самый последний. Когда умерла Кора Митчелл, я полагаю, ее похоронили здесь же, на тюремном кладбище?

Начальница кивнула.

– Да. Родственники имели право затребовать тело, но почему-то никто этого не сделал. А в таких случаях погребение происходит здесь.

– Понятно. – Я поднялся. – Наверное, это все. Спасибо большое. И вам тоже, миссис Мэллори, я глубоко благодарен.

Старушка приняла благодарность как должное, тоже встала и протянула свое вязание, чтобы я смог разглядеть его.

– Хорошего цвета пряжу я подобрала для этого свитера, как вам кажется? Надеюсь, внуку он придется по душе.

– Уверен, так и будет.

Миссис Мэллори – этот вариант члена семейства Борджиа из Новой Англии – благосклонно улыбнулась мне и вышла из комнаты, чтобы вернуться в камеру, где уже провела тридцать пять лет жизни и где, несомненно, ей было суждено закончить свои земные дни.

Когда я покинул территорию женской тюрьмы, с погодой уже творилось нечто невероятное. Небо над крышами домов с северо-востока пульсировало черно-синими сполохами, а по улицам гулял яростный и устойчивый ветер.

Еще этим утром я был так же далек от раскрытия преступлений на мысе Талисман, как любой непосвященный в эти дела. Теперь совершенно невероятная схема, скрывавшаяся за ними, представилась мне абсолютно ясной. Направляя машину Митчелла через обшарпанные окраины Халинга, я ощутил приступ тщеславия. Мне представилось, какое выражение примет лицо инспектора, когда сообщу ему новости. Это будет воистину занимательное зрелище!

Я выехал на пустынную прибрежную равнину, которая отделяла Халинг от совсем уединенного захолустья, каким был Мыс Талисман. Ветер ударял в бок автомобиля, стремясь опрокинуть его, словно машину атаковало стадо невидимых, но агрессивно настроенных баранов. Тучи чернильным пятном расплылись теперь по всему прежде серому небу и пропитали его, как промокательную бумагу. Редкие деревья, растущие среди дюн, под напором ветра клонились почти до самой земли, их стволы гнулись, как тонкие прутики ивы. Но, несмотря на злобный вой ветра, побережье еще только готовилось к чему-то, ожидало гораздо более мощного разгула стихии.

А потом хлынул дождь. Под такой ливень я не попадал никогда в жизни. Небо словно раскололось, и вода обрушилась на землю сплошной стеной. Мне пришлось притормозить и вести машину со скоростью улитки. Видимости впереди едва хватало на фут. Но чем медленнее я ехал, тем заметнее становился напор обезумевшего ветра.