— Могу я спросить, куда мы идем? — поинтересовался Чарльз, когда они сели в него.

— Приглашаю вас к себе домой, если вы не против, хотя мне не хочется, чтобы вы чувствовали себя девушкой, которую тащат под венец, пропустив обязательный этап.

— И какой же?

— Ухаживания, мой дорогой мальчик.

Они спустились по ступенькам музея. За дверями со стороны Пэлл-Мэлл их ждал черный лимузин. Шофер поклонился, приглашая их сесть в машину.

— Все так же пьете односолодовый виски? — Рука сэра Уинстона потянулась к бутылке, стоявшей в баре «Роллс-ройса».

— Еще бы. Особенно, если это «Хайленд Парк» пятидесятилетней выдержки.

Чарльз не мог не узнать приметную бутылку, украшенную серебряным узором ручной работы, изображавшим буйную растительность. Он сразу же проглотил свою порцию.

— Это только начало. Хорошие мальчики получат награды позже. Но прежде вам нужно пройти испытание. Посмотрим, достойны ли вы.

Чарльзу понравилось выражение «хорошие мальчики». Как это типично для человека такого класса!

Сэр Уинстон уверенной рукой налил им еще виски, и Чарльзу подумалось, что его собственные, пожалуй, дрожали бы.

— Могу ли я спросить вас кое о чем?

— Спрашивайте о чем угодно. Именно за этим мы здесь. Нам нужно многое прояснить. Я уверен, что у вас ко мне масса вопросов, но вот сумеете ли вы задать правильные?

Чарльз пытался осознать, что именно имеет в виду великий историк. Во-первых, он совершенно не понимал, к чему тот клонит. Затем в душе зародилось смутное подозрение, и Чарльз поинтерсовался:

— Вы имеете какое-то отношение к тому, что произошло со мной за последние несколько дней?

Сэр Уинстон посмотрел на него, словно бы говоря: «А вы как думаете?»

— Лично я — нет, но имеет отношение ваш дед.

— Мой дед? — У Чарльза чуть было не вырвалось, что он сыт по горло упоминаниями о нем. — Вы его знали? — с усилием произнес он.

— Знал ли я его? Он был моим лучшим другом.

У Чарльза отвисла челюсть, он едва не выронил бокал из рук. Старик махнул рукой, прося его допить виски. Испытывая чувство глубокого удовлетворения, Чарльз повиновался, больше из вежливости, чем из-за качества виски. В тот миг он не отличил бы бутылку этилового спирта от пузырька с мышьяком.

— Он был старше меня, это правда, но ненамного. Я часто принимал его у себя…

По всей видимости, сэр Уинстон хотел что-то добавить, но умолк. Чарльз еще пытался понять, что хотел сказать старик, но тот уже спрашивал:

— Вы знаете, откуда взялись наши фамилии?

— Фамилии?

— Да. Фамилии вообще. Каково их происхождение?

— Они появились с первыми пробными переписями населения. Людей понадобилось различать не только по именам, а семьям нужно было то, что их объединяло бы, из, скажем так, экономических соображений.

Кажется, этот ответ старика не слишком удовлетворил, поэтому Чарльз решил продолжить:

— Одновременно с этим появились фамилии, связанные с местом рождения человека, деревней или регионом, откуда он был родом. Например, Умбертино да Казале был родом из Казале.

— А-а… — протянул сэр Уинстон.

— Поскольку я только что был в музее, я вспомнил, что имя Уччелло произошло от прозвища, хотя по-настоящему оно не отвечает на ваш вопрос, поскольку Уччелло — это кличка, а не настоящая фамилия. Тем не менее в Средние века лорды называли слуг Хромой, Немой, Долгопол, Усатый и так далее, если ничего лучшего на момент записи им в голову не приходило. В неанглоговорящих странах эти прозвища зачастую становились фамилиями.

Сэр Уинстон явно был недоволен. Опрокинув в себя остатки виски, Чарльз произнес:

— Еще есть отчества. В этом отношении самые настоящие чемпионы у нас шведы. Можно подумать, будто они все — сыновья Эрика или Реда. Исландцы к имени отца добавляют «сон» для мальчиков и «доттир» для девочек, в итоге получается Магнуссон и Магнусдоттир.

— И что? — поинтересовался сэр Уинстон, раздраженный неповоротливостью Чарльза.

— Некоторые прозвища произошли от названий ремесел. Если человека зовут Джон Смит, вероятно, он — потомок кузнеца.

— Как Бейкер или Дрейпер.

И тут до Чарльза наконец дошло, к чему клонит старик, но он по-прежнему не видел в этом смысла.

— Ладно, — согласился он, — фамилии, и ваша, и моя, связаны с ремеслами, которыми занимались наши предки, неведомо сколько лет назад. И что из этого следует?

«Роллс-ройс» свернул на поросшую травой подъездную дорожку небольшого английского замка, в точности похожего на дом, в котором вырос Чарльз, словно то были близнецы, которых разделил океан. Они вышли из машины. Чарльз в который раз пришел в изумление. Он начал понимать, что вся встреча так и пройдет, от одного сюрприза к другому.

Пока хозяин дома шагал с ним по аллее, ведущей к замку, Чарльз пытался понять, каким образом вышло так, что дом его деда оказался совершенно идентичен этому. Нет, правда, где копия, а где оригинал? Еще больше он удивился, когда увидел, что и входная дверь выглядит так же, и большой холл за ней, прямо под лестницей. Холл представлял собой огромную библиотеку с книжными полками от пола и до потолка. Однако на этом сходство заканчивалось. Сэр Уинстон пригласил его присесть в одно из кресел работы Ле Корбюзье. Напротив камина, скорее всего, декоративного в последние тридцать лет, располагался огромный бар. И все бутылки в нем были скорее пусты, нежели полны. Чарльзу подумалось, что хозяин дома, по всей видимости, слишком любит алкоголь.

Но тут сэр Уинстон сказал:

— А теперь награда для хороших мальчиков.

Увидев бутылку «МакАллена» шестидесятичетырехлетней выдержки, Чарльз по-настоящему обрадовался. До сих пор такие хрустальные бутылки ему доводилось встречать лишь на фото, и он знал, что каждая из них стоит почти полмиллиона долларов. Разумеется, Чарльз никогда не пробовал этот виски. К его огромному удивлению, именно эту бутылку еще не открывали. Чарльз попытался протестовать.

— Мой дорогой мальчик, эта бутылка хранилась ради особого случая.

«Особый случай» — это интересное выражение, и было странно слышать его от человека, который несколько лет назад не хотел его и знать, избегая, как зачумленного. «Все страньше и страньше», — подумал Чарльз, начиная чувствовать себя так, словно прошел сквозь увеличительное стекло. Он поднялся на ноги, отдавая честь янтарной жидкости, но хозяин дома махнул рукой, прося его снова сесть в кресло.

Сэр Уинстон церемонным движением открыл бутылку, предложил Чарльзу бокал и произнес:

— В память о вашем дедушке. — Он коснулся своим бокалом бокала Чарльза.