class="p1">– Ничего не делать, гонцов мы не изловим, а наше тут присутствие все равно было бы раскрыто, – ответил волхв, – Весной дороги размоет, никто воевать не сможет, так что у нас еще есть время. Немного, правда, но есть.

– А что ты так боишься гонца в Киев? – Паша вдруг понял, что слишком отстал от развития событий.

– Потому что воевать нам с ним придется. Да, поставил он капище подле терема, да только взор его не туда направлен, продал он богов наших за сестру багрянородную василевсов греческих. Будто мало ему было наложниц, – волхв вздохнул, – Крестят они земли наши, сожгут идолы и капища, сожгут и память. Наше дело – остановить их.

– Хм, – Паша откинулся на свой лежак, – Стало быть, мы пойдем на Киев?

– Коли дойдем. Только чую я, не дадут нам дойти до стен без боя, – ответил волхв, – Однако, не сейчас тебе о том думать. Тебе иначе готовиться надо к битве, ты силу ищи свою.

– А как мне ее искать-то? – возмутился Паша, – Не чувствую я ничего, нет никакой силы.

– Как ты с Иваном символ искал, так и силу ищи, – волхв отвернулся, явно не желая продолжать разговор, – спи теперь.

Паша вздохнул и сам повернулся набок, закрыв глаза. Эта ночь прошла спокойно, без сновидений.

***

«И где искать эту силу?»: Паша прогуливался по лесу. В этом году морозы прошли раньше обычного, уже в середине марта снег неустанно таял, пуская веселые ручейки. Птицы уже начинали возвращаться с зимовки, предавая громкой огласке сей факт. В какой-то момент Павлу даже захотелось найти подснежники, чтобы собрать букет для Ясмины, все-таки девушки любят цветы.

В последнее время Паша все чаще покидал лагерь под башней, там было слишком шумно. Он не лез в дела управления, этим занимался волхв и военачальники прибывающих отрядов. Пока дороги окончательно не развезло, на зов старого волхва успело откликнуться немалое количество народу. Некоторые приходили группами по несколько человек, а кто-то и целыми дружинами в несколько сотен. Однако это были далеко не все, кого планировал собрать волхв. Основные силы, как говорил он, ждут в своих городах, ждут, пока дороги окрепнут, и позволят пройти большому войску с обозом.

Паша же, по наставлению все того же волхва, искал уединения, искал силу, которую должны были бы подарить ему девять камней, впитавшихся в его ладони. Впрочем, не только волхв рекомендовал уединение, на нем настаивала и Ясмина, от которой Паша просто не смог долго таить своих секретов. Они сильно сблизились, Паша уже не мог настороженно к ней относиться, теперь он не только делил с ней ложе, теперь он ее, пожалуй, полюбил. И ему хотелось надеяться, что она его тоже.

Паша остановился, увидев старое поваленное дерево. Сев на него, он решил передохнуть. Устав созерцать темные стволы деревьев, он решил проверить свое имущество. В поясной сумке своего часа ждали многие предметы, но отчего-то сейчас ему захотелось еще раз посмотреть на осколок, полученный еще во время прошлого путешествия. Слишком долго этот осколок не извергал молний, может от того, что не было нужды, а может и просто потому, что запас его мощи иссяк.

Удивленно Паша раз за разом перепроверял каждый сантиметр своей сумки, осколка не было, осталась только цепочка. «Не так и удивительно, эти камешки постоянно из меня вываливаются. Странно, что цепочка осталась, и не порвана»: осматривая цепочку, думал Паша. Ему было жаль потерять такую ценную вещицу, которая не раз спасала ему жизнь. Он надеялся, что мог выронить ее в башне, где-то в комнате.

Вздохнув, он поднялся и побрел обратно в направлении башни. Где-то справа от него хрустнула ветка, затем еще и еще. Паша не сразу сообразил, что ветви не могут ломаться просто так. Осознание того, что ему может грозить опасность, заставило его резко дернуться, уходя влево. В десятке метров от него стоял недавно пробудившийся медведь. Паша застыл на месте, сражаться с животным ему не слишком-то и хотелось. Казалось, и сам медведь не торопился переходить к активным действиям. Он разглядывал Павла и принюхивался. Вдруг, будто учуяв какую-то опасность, косолапый резко развернулся и побежал прочь, оставляя позади недоумевающего Павла. Он даже обернулся, предполагая, что медведя мог напугать кто-то, кто стоит у него за спиной, но там никого не было. Паша стоял так еще несколько минут, пытаясь понять, в чем же дело, но ответов на вопросы он не находил.

Еще большее удивление у него вызвало дикое желание раздеться. Ему стало неимоверно жарко, все тело жгло, по коже будто прошлись наждаком. Сам не до конца понимая, что он делает, Паша начал спешно скидывать с себя одежду. Да, на улице была плюсовая температура, но к прогулкам в обнаженном виде она никак не располагала. Однако это совсем не смущало Павла, сейчас его тревожил нестерпимый жар внутри, который можно было бы охладить, лишь полностью раздевшись. В глазах зарябило, Паша тщетно пытался проморгаться, попутно стягивая с себя нательное белье. Все свое снаряжение он сложил в кучу под деревом, едва он разогнулся, чтобы подставить свое тело легкому ветерку, как его скрючило в диком болевом спазме. Теперь ему уже не было жарко, по крайней мере, жары он не чувствовал. Каждую его мышцу схватило судорогой, он не мог двигаться самостоятельно, тело не подчинялось его командам. Кости и суставы трещали от боли, будто кто-то перемалывал их в огромных жерновах. Паша упал на пол, ткнувшись лицом в подтаявший снег. Его колотило, тело то сгибалось, то разгибалось, но он уже не чувствовал боли. Он, казалось, не чувствовал вообще ничего.

Когда ощущения вернулись к нему, он понял, что лежит на том же месте, разве что замеченная им ранее сосна стала на несколько метров ближе. Его легкие мерно вздымались, но вместо привычного звука выдоха Паша слышал приглушенный рык и шум вылетающего из ноздрей воздуха. Паша попытался встать на ноги, упершись в землю руками, но вдруг понял, что ни ног, ни рук у него нет. Вернее, они были, но совсем не такие, какими он привык пользоваться. Словно маленький ребенок, делающий первые шаги, Паша все-таки встал и попытался осмотреться. Его зрение обострилось, но было трудно сосредоточить взгляд на близлежащих объектах, зрачки непривычно медленно реагировали на его желания. Паша понял, что он значительно выше, чем раньше, к тому же, значительно больше. Последнее он понял, когда какой-то абсолютно новой частью тела задел дерево, находящееся в семи метрах позади него. Оглянувшись, он ужаснулся. Наконец-то он увидел себя. Его тело