– Алекс говорил, что у него за спиной груда снарядов. Или блефовал…

– Не блефовал, – перебил Мельничук. – Тут действительно в войну пропали тысячи тонн боеприпасов. Сколько ни искали, так и не нашли.

– Значит, электроимпульс до сих пор ползет по проводу – и никак не может доползти до детонатора. И только поэтому мы до сих пор живы…

– Хватит с нас чертовщины! – заявил один из собровцев. – Наверх надо сгонять, взять заряды и разнести стекло. Пока вы тут часы сравниваете, наверху, может, заложников режут…

Мельничук вопросительно взглянул на Кравцова. Тот покачал головой:

– Не выйдет… Едва мы выйдем наружу – рванут снаряды. Или озеро прорвется к раскаленной магме, и рванет еще сильнее. Если что-то можно успеть сделать, – то здесь, внизу.

Ничего сделать они не успели.

– Сзади!!! – Кто крикнул, Кравцов не разобрал. Обернулся – и понял, что наконец-то столкнулся с врагом. Не в кошмарном сне, не в бесплотном путешествии по неведомым глубинам, не в надиктованной Летучем Мышем сказке…

Из шахты выросла толстенная неровная колонна – верхний конец ее исчезал в темноте под самым сводом купола. Она складывалась из множества отростков меньшей толщины, между ними сновали, извивались, скручивались спиралями и распрямлялись совсем тонкие щупальца.

Бесконечно долгое мгновение не происходило ничего. Люди стояли, оцепенев, не в силах оторвать взгляды от завораживающего зрелища.

– Мамочка моя… – прошептал кто-то. Кравцов услышал лязг передернутого затвора и сам снял с предохранителя «Бекас», не обращая внимания на боль в раненных пальцах.

А потом живая колонна рухнула.

На них.

Рухнула и рассыпалась на десятки мечущихся по залу щупальцев.

Автоматные очереди рвут тишину на части. Желтые вспышки выстрелов – справа, слева, со всех сторон. «Бекас» дергается в руках. Громадный хлыст бьет по ногам. Кравцов падает – и стреляет в упор. Чей-то вопль – пронзительный и недолгий. В лицо хлещут струи черной жидкости, летят ошметки плоти. Он вскакивает, снова стреляет. Еще удар – по голове, каска выдерживает, но фонарь разбит. Длинные тени извиваются, мечутся во мраке. Выстрел, выстрел – по угадываемым в темноте стремительным силуэтам… Сухой щелчок – патроны кончились. Перезаряжать некогда. Охотничий нож в руке. И – в ближайшее щупальце, глубоко, до упора… Жидкость, хлещущая из ран, холодна как лед. Стрельба вокруг слабеет. Взрыв гранаты. Ударная волна сбивает с ног, но осколки не зацепляют, вязнут в извивающихся сплетениях. Ярким ядовито-красным светом вспыхивает не то осветительная ракета, не то фальшфейер. Снова крик, рядом, – на этот раз он узнает: Аделина! Рвется туда сквозь бестолково мечущиеся отростки. Видит голову и плечи девушки – тело оплетено, завернуто в кокон из щупальцев. И всё это ползет к зеву шахты… Он полосует кокон – податливый, скользкий, рукоять ножа выскальзывает из пальцев, Кравцов разрывает щупальца руками, что-то кричит, сам не слыша своего крика. Снова удар по голове – гораздо сильнее.

Кравцов слышит, как трещит, ломается пластик каски. Потом – еще громче – хрустит его череп. А потом он умирает…

14

Вот она какая, матушка-смерть… Никаких прощальных взглядов сверху на свой труп, никаких полетов по темному тоннелю со сверкающим светом в конце… Черное НИЧТО – на которое можно лишь смотреть, ибо от собственного тела осталось только это – бессмысленный взгляд из ниоткуда в никуда. Смотреть и ничего не видеть…

– Не расслабляйся, родственник! – пропищал знакомый голос. И в темноте возник Летучий Мыш, разнообразия ради зависший головой вверх. По крайней мере, так показалось Кравцову – хотя никаких ориентиров, позволяющих определить «верх» и «низ», не осталось. Даже сила тяжести куда-то подевалась.

– Теперь я тоже часть тебя? – попробовал спросить Кравцов, неуверенный, что сможет издать хоть единый звук. Но фраза прозвучала, как и было задумано – словно легкие, гортань, язык и губы не остались далеко-далеко, в другом мире.

– Часть меня?! – изумился Летучий Мыш. – Еще чего! Живых не принимаем!

– Так я…

– Живой, живой… Скоро очухаешься.

– Едва ли… Алгуэррос добьет всех. Он нас долго терпел, но сейчас взялся за дело всерьез.

– Алгуэррос?! Хи-и-и-и-и-и… – засвиристел нетопырь. – Уморил. Алгуэррос старый дурак, погоревший сегодня точно так же, как и многие его предшественники. Думаешь, он только что пытался вас уничтожить? Как бы не так. Снизу стало припекать, и он попытался смыться, прихватив кое-что… Хотел слепить себе новое тело из ошметков старого и начать всё сначала. Ему не привыкать… Но и этот план у старого дурака не выгорел.

– Подожди, подожди… – Кравцов ничего не понял. – А как же его договор с…

Он замялся, потом продолжил:

– …с тем существом, что я называл Тварью?

– Я, когда был Дибичем, тоже звал ЭТО тварью. А в бытность инквизитором называл демоном огня, но не в названиях дело. Суть в том, что никакие сделки между человеком и демонами огня невозможны. Никакие. Никогда. Слишком разные уровни организации материи.

– Но ведь все эти годы, даже века…

– Все эти годы и века Алгуэрроса банально использовали. Точно так же люди используют дрожжевые бактерии, чтобы поднялось тесто – а потом ставят пирог в духовку, не задумываясь о судьбе дрожжей. А ведь бактерии тоже форма высокоорганизованной материи…

– Да что же ему нужно, твоему демону? Какой пирог он задумал испечь?

– Ему нужно именно то, что предложил Алгуэррос. Свобода. Но не для того, понятно, чтобы исполнились планы мести выжившего из ума старика. Ты бы стал вмешиваться в междусобойные разборки бактерий? Он хочет отправиться домой, только и всего. И мы должны ему помочь.

– Зачем??

– Чтобы не объявился новый Алгуэррос. Да и у этого есть еще шанс. Но старик – приверженец архаичных способов. Зарежет сотню-другую девственниц, отыскивая эмпирическим путем тех, чьи гены способны войти в резонанс со структурой плазмы демона. Ну еще перебьет всех, способных помешать его планам, – и всё. Представь другое – что будет, если способным жить при звездных температурах существом заинтересуется нынешняя наука.

– Боюсь, у высоколобых не найдется подходящего вивария для этакой морской свинки.

– Найдется… Единственный «виварий», где сможет нормально существовать демон огня – эпицентр ядерного взрыва. Причем демон будет способен передвигаться и продлять время ядерной реакции на любой срок. Представь себе ядерный гриб – одушевленный, движущийся и способный оказаться хоть в будущем, хоть в прошлом… Вернее, существующий и в прошлом, и в настоящем, и в будущем одновременно…

Кравцов попытался представить – и не смог. Зато не составило труда представить людей, пытающихся любой ценой прибрать к рукам такое оружие… Он спросил: