– С какой стати мне превращаться?!

Ему опять сделалось муторно. Желудок, уже успевший избавиться от министерского зелья, был тут ни при чем – затошнило его от зловещего прогноза.

– В тебе много нашенского. Демоны Хиалы берут, даже, можно сказать, хапают, но никому ничего не дают. Демоны развлекаются и пользуются, а чем их забавы обернутся для других, им наплевать. По крайней мере, так обстоят дела у нас в темных областях Хиалы, про другие миры не скажу, а Несотворенный Хаос с его обитателями – это и вовсе отдельная тема. Демоны не считаются с чужими интересами и не способны любить, для них первее всего собственная прихоть. Не узнаешь в этом зеркале кое-кого, хорошо тебе знакомого?

Да разве он такой?! Он же совсем не такой! Он же хороший! Лис, как истинный демон, шутки ради морочит ему голову.

– Твоего дружка Эдмара узнаю, – буркнул он угрюмо. – Недаром про него болтают, что в жилах у Тейзурга течет демоническая кровь. – После паузы Дирвен уже спокойнее добавил: – Хотя я вот не понимаю, как она у него там течет, если Тейзургом он был давным-давно, а потом родился в другом мире в нормальной человеческой семье.

Лис рассмеялся, снисходительно щуря мерцающие глаза.

– Люди, как за ними водится, напутали. Не в крови дело. У моего милого друга Тейзурга сущность на некоторую долю демоническая, потому что в незапамятные времена, задолго до истории с Марнейей, он и впрямь был демоном Хиалы, да притом одним из князей. До тех пор, пока не отколол номер, не совместимый для демона с дальнейшей жизнедеятельностью.

Дирвен испытал мимолетную вспышку злорадства: вот оно как, значит, эту сволочь даже из темных областей Хиалы в свое время выперли! За что? Наверняка за беспримерный сволочизм.

– Я почему-то не удивляюсь, – ухмыльнулся он со значением. – Интересно, почему?

По улице прогрохотал экипаж. Снизу на чердак проникали сквозь щели кухонные запахи. Ощутив отголосок тошноты, он потянулся было к стоявшему возле изголовья ведру, но позыв сам собой затих. Пока они беседовали, лечебные амулеты вовсю работали, и его самочувствие определенно улучшилось.

– Наверное, потому не удивляешься, что не знаешь подробностей, – невозмутимо, но с намеком на лукавую лисью улыбку отозвался словоохотливый демон.

– А какие подробности?

– Ладно, уговорил, – Лис откровенно наслаждался тем, что его просят о чем-то рассказать. – История в самый раз, чтобы скоротать время. Так давно это было, что никто из нас ничего об этом не помнит, единственное исключение – крухутаки. Прошлой осенью одному крухутаку, летевшему с севера в теплые края, не повезло – занесло его в Хиалу через Врата на гиблом острове Мэнай в Сиянском море. Про Мэнай, надеюсь, слыхал? Одинокая голая скала, извечно в туманном коконе, заслуженно пользуется дурной славой – вокруг рифы, и эти Врата опять же. Крухутак сам туда сунулся, спасаясь от разыгравшейся бури. Ну, и попал к нам, а уж как ему обрадовались… Сперва собирались беднягу ощипать, но он взмолился: пощадите, я вам на любой вопрос отвечу. Демоны – не смертные, их этим не очень-то купишь, ощипать налысо крухутака интересней. Но, к счастью для пернатого, кто-то крикнул, что хорошо бы выведать про Тейзурга – правда ли, что когда-то он тоже был демоном, а то с тех самых пор, как он вернулся в Сонхи, всю Хиалу разбирало любопытство. Крухутак взял с нас особую клятву, что отпустим его живым и ни одного пера не выдернем, а потом такое выложил, что держись! Сам Эдмар этого о себе не знал. Когда его прополоскало в Лилейном омуте, он вспомнил себя с тех времен, как был одним из сильнейших магов в Сонхи и воевал с неким Унбархом, а что было раньше, для него так и осталось в беспросветном тумане. От меня первого узнал, оцени!

Снова донесся стук копыт и скрип колес – приглушенно, с соседней улицы. В исходившем от Лиса зыбком свете можно было прочитать названия на корешках книг, лежавших кривой стопкой на столе: учебники по архитектуре, геометрии и землемерному делу. Полумрак располагал слушать сказки, мешала только вонь от ведерка с рвотой, а крышки нигде не видно. Поднявшись с лежанки, Дирвен доковылял до стола, взял верхнюю в стопке «Иллюстрированную историю украшательства надворных сооружений» с эмблемой университетской библиотеки и накрыл гадкое ведро.

– Тоже по-нашему, – невесть к чему пробормотал лис-демон.

Голова уже не кружилась, и сердце не сбивалось с ритма. Руки и колени перестали дрожать, но слабость пока еще давала о себе знать. Снова растянувшись на койке, он приготовился слушать.

– Эта драматическая и поучительная история случилась во время Вторжения, – начал рассказчик. – Очень-очень редко, но бывает, что магические существа из одного мира прорываются в другой с целью завоевать его, а то и просто все разнести и нахватать трофеев. Безобразие из ряда вон выходящее, можно сказать, легендарное и мифологическое. За тем, чтобы ничего такого не происходило, следят Стражи Миров, а если вторжение все-таки свершилось, Страж должен дать отпор и выдворить агрессоров из своего мира. Страж для того и существует, спасать мир – его работа и основное предназначение. К слову сказать, разбираться с нашей братией или с волшебным народцем, утихомиривать зарвавшихся магов, учинять революции, предотвращать государственные перевороты, бороться за отмену плохих законов, ловить разбойников, изобличать взяточников и утирать сопли обиженным – все это не входит в обязанности Стража. И когда кто-нибудь из людей с негодованием вопрошает: «У нас тут срач на улицах, коррумпированные министры и такие налоги, что хоть в петлю, а еще меня давеча в бакалейной лавке обсчитали – куда смотрит Страж Мира?» – это нонсенс, как выражается мой друг Эдмар. Иномирское словцо, звучит изящно, мне понравилось. В переводе означает, что люди, по своему обыкновению, несут ахинею и хотят, чтобы с неба вместе с дождем еще и пирожки падали.

При напоминании о пирожках Дирвен передернулся.

– Страж может, конечно, во что-нибудь такое ввязаться – но как простой смертный, как маг с неплохим потенциалом, всего-навсего. Его истинная сила раскрывается, когда стучится в дверь соответствующая проблема. В промежутках между жизнями Страж осознает себя могущественной сущностью, а когда рождается в очередном смертном воплощении – он такой же, как все, с учетом обычного разброса людских возможностей. Так заведено. Одно-единственное отличие: Стражи не умирают от старости, потому что не стареют. Но это всегда можно списать на особенности магического дара, к тому же чаще всего окружающие не успевают обратить на это внимание, если Страж погибает в бою, в какой-нибудь стычке либо по другой причине. Для оружия, ядов и болезней они уязвимы так же, как любой из смертных.

А не может ли Дирвен быть Стражем Сонхийским? Это ведь не менее почетно, чем оказаться потомком древних королей-амулетчиков… Вдруг и правда?..

– Не ты, – угадав, о чем он думает, развеял иллюзии Лис. – Во-первых, у тебя не тот, э-э, склад характера. Во-вторых, будь ты Стражем Мира, я бы это своим лисьим нюхом почуял. В-третьих, внешний облик Стража от рождения к рождению меняется, но глаза в разных человеческих воплощениях одни и те же. У нынешнего Стража Сонхийского они серо-голубые, а у тебя светло-зеленые.