Он выбрал изображение Белой дамы – оно всегда оказывало требуемое действие. Привычным движением открыл небольшую шкатулку со стеклянными пластинами, отыскал нужную и вставил в прорезь.

На месте светового пятна возникла белая призрачная женщина.

– Боже правый! – воскликнул Вагнер и выронил миску с похлебкой. – Что… что это?

– Не сказать, конечно, что рисунок хорош, – ответил Иоганн и пожал плечами. – Белое платье похоже на простыню, и глаза какие-то ненастоящие. Дьявол, в общем-то, тоже выглядел сегодня довольно жалко. Скорее уж теленок, а не Вельзевул.

– То есть… вы вставляете стеклышки в это устройство и появляются эти… фигуры? – спросил, затаив дыхание, Вагнер. – Так вы и обманули крестьян в Варнхайме?

Иоганн отмахнулся.

– Как оно работает, я расскажу после. Сейчас важно, чтобы ты понял: здесь не идет никакой речи о черной магии, все дело в технике. Латерна магика – это мой важнейший инструмент. Я продаю териак, гадаю по ладони, составляю гороскопы, но этим занимаются и многие другие. Своей репутацией я обязан не только своим знаниям и уму, но и латерне магике, – он вздохнул. – Только вот мои рисунки оставляют желать лучшего. Скажем так, я наделен талантами, но не в рисовании. – Иоганн погасил лампу, и Белая дама исчезла. – И вот появляешься ты… Я видел тебя в Лейпциге – вернее, твои рисунки.

Вагнер взглянул на него с удивлением.

– Вы… были в Лейпцигском университете?

– Я бывал во многих университетах за последние десять лет. Где-то в качестве доцента, если ректора устраивали мои документы, но в основном – как любознательный гость. В мире еще столько знаний… – Иоганн вытер жир с губ. – В Лейпциге я видел твои анатомические зарисовки, которые ты подготовил для лекций доктора Жовенти. Мне они пришлись по душе. Они… – он помедлил, – они напомнили мне об одном человеке, который тоже хорошо рисовал. О хорошем друге. Лучшем и единственном, который у меня был, – добавил он после некоторого молчания.

– Спасибо.

Вагнер задумчиво смотрел в темноту. Потрескивали в огне сучья.

– Мой отец – известный хирург в Лейпциге, – произнес он через некоторое время. – Он хотел, чтобы я поступил в университет и изучал медицину. Но я хочу заниматься живописью, как Альбрехт Дюрер или Леонардо да Винчи. Вы о нем знаете?

– Грешно сравнивать себя с Леонардо да Винчи, – одернул его Иоганн. – Такие, как он, появляются раз в тысячу лет. И, в отличие от тебя, ленивого пачкуна, он преуспел во всех сферах; ему не составило бы труда стать доктором по медицине или юриспруденции. А вот ты бросил учебу.

Вагнер даже вздрогнул.

– Вам известно об этом? Но…

– В сущности, я хотел обратиться к тебе еще в Лейпциге. Но ты вдруг сбежал сломя голову. Досадно…

– В университете возникли некоторые… сложности, и мне пришлось покинуть Лейпциг.

– Догадываюсь, что это были за сложности. Из-за них же ты и угодил на костер в Варнхайме. Сложности о двух ногах и с крепким хозяйством промеж них.

Вагнер покраснел и уставился в землю.

– Не… не понимаю, о чем вы…

– Ты – содомит, Карл Вагнер, и путаешься с мужчинами. Мне нет до этого дела, но законом за это предусмотрена смерть на костре. В Лейпциге ты в последний момент избежал наказания, но в Варнхайме опять спутался с миловидным парнем.

– Это была платоническая связь, – возразил Вагнер.

– Сомневаюсь, что крестьянам знакомо такое понятие… – Иоганн поковырял в зубах. – До чего же глупо – попасться в стоге сена с пареньком в сердце охваченного восстанием края… Твое счастье, что я последовал за тобой. Твоего юного дружка мне спасти не удалось; ну, хоть ты остался жив.

Вагнер уронил голову, и слезы потекли по его щекам.

– Мы… были знакомы всего пару часов. Встретились глазами в трактире, и у меня внутри все вспыхнуло. А ведь я даже имени его не узнал. Я… я знаю, что это противоестественно, и много раз пытался противиться, но в меня как будто дьявол вселяется.

– Не приплетай дьявола; у него есть дела поважнее, чем вселяться в малолетнего содомита. Как бы там ни было, об учебе можешь забыть. Навсегда. Не думай, будто я не понимаю, что это значит.

Впервые на его лице появилась тень сочувствия, но это длилось лишь мгновение.

– Зато я знаю, чем ты можешь заняться: путешествовать со мной и рисовать для меня рисунки. В каждом городе есть свои святые покровители, и в любом краю существует масса духов природы, кобольдов и прочих демонов, коих можно заклинать. Животные тоже не помешают – люди любят зверей, особенно кошек. На кошек всегда спрос.

Вагнер уставился на Иоганна так, словно тот сам выскочил из латерны магики.

– Я… должен скитаться с вами и разрисовывать для вас стекла?

– Ну, не только. – Иоганн пожал плечами. – Конечно, у тебя будут и другие обязанности. Нужно готовить териак, рисовать объявления, созывать публику… – Он задумался. – Ты, случаем, не играешь на инструментах? Скажем, на волынке?

Вагнер молча помотал головой.

– Ладно, неважно, все равно я терпеть ее не могу. За каждый рисунок буду выплачивать тебе гульден, еда и проживание за мой счет. – Иоганн протянул ему руку. – Ну, по рукам?

– Не знаю… – К Вагнеру наконец вернулся дар речи. – Когда я сказал, что хочу заниматься живописью, я не совсем это имел в виду. Ваше предложение справедливо, но…

– Боюсь, у тебя нет выбора. – Иоганн запустил руку в мешок подле себя и выудил стопку исписанных листов. – Знаешь, что это?

Вагнер побледнел.

– Я обнаружил их среди вещей, которые ты утром вынужден был оставить в трактире. Должен сказать, весьма трогательные письма, хоть и написаны несколько цветисто… В память о твоем романе в Лейпциге, как я полагаю?

Вагнер не ответил, и Иоганн продолжал:

– Я могу отослать их твоему отцу или дознавателям в Лейпциг, по твоему выбору. И те и другие будут им несказанно рады.

– Это… шантаж, – просипел Вагнер.

– Называй это как тебе угодно. – Иоганн подмигнул ему. – Не пройдет и пары недель, и ты будешь рад, что принял мое предложение. Что может быть более захватывающим, чем странствовать с самым известным магом в Германии!

Он вновь протянул ему руку, и в этот раз Вагнер ее пожал. Иоганн с такой силой стиснул его ладонь, что студент скривился от боли.

– Добро пожаловать в мир иллюзии и обмана, – сказал Фауст и ухмыльнулся. – И можешь не сомневаться, я еще многому тебя научу.

* * *

Прошло немало времени, прежде чем Вагнер уснул, и даже потом Иоганн слышал, как он стонет и вскрикивает во сне. Должно быть, юный студент вновь оказался на костре вместе со своим любовником. Иоганн сожалел, что не смог спасти того юношу. С другой стороны, теперь Вагнер был целиком в его власти. Неизвестно еще, как бы тогда он отреагировал на его предложение.