Мне открыла миловидная женщина лет пятидесяти.

– Миссис Макинтайр? – спросил я.

В ответ на ее утвердительный кивок я сообщил краткие сведения о себе и уведомил, что хотел бы поговорить с Рондой.

– Об этом жутком деле в Гриффоне? – поинтересовалась она.

– Да.

– Мне это не кажется хорошей идеей.

– Возможно, ей будет легче разговаривать со мной, чем с полицией. – В моих словах содержался легкий намек на угрозу, что порой помогало решать проблемы.

Вот и на этот раз сработало.

Миссис Макинтайр провела меня через весь дом на крытую стеклом террасу, откуда открывался вид на озеро Эри. Впрочем, сегодня небо хмурилось, а из-за северного ветра на воде виднелись белые гребешки волн. Я ощущал, как прохладный воздух ломится в окна, пытаясь проникнуть в дом.

– Сейчас приведу Ронду, – сказала хозяйка.

Буквально через минуту на террасу вошла с озабоченным видом невысокая стройная девушка лет двадцати пяти, а за ней следовала мать.

– Слушаю вас.

– Здравствуйте, Ронда, – сказал я. – Мне необходимо задать вам несколько вопросов.

– Простите, не запомнила вашего имени, – вмешалась ее матушка.

– Уивер, – сообщил я. – Кэл Уивер.

Ронда вздрогнула. Ее обеспокоенность превратилась в неподдельный страх. И я подумал, что ей будет проще разговаривать не в присутствии матери.

– Миссис Макинтайр, вы же не станете возражать, если мы с вашей дочерью пообщаемся, так сказать, приватно?

– Думаю, мне лучше остаться, чтобы…

– Не надо, мама! – перебила Ронда. – Со мной все будет в полном порядке.

Миссис Макинтайр с явной неохотой удалилась. А мы с Рондой расположились в белых плетеных креслах, покрытых пышными подушками в желтый цветочек.

– Вам следовало звонком предупредить о своем приезде, – заметила она.

– Ронда, мы теперь очень многое знаем о Рикки и его матери. Обо всем, чем они втайне занимались без малого десятилетие. Но в этой истории еще остаются крупные пробелы, которые мне хотелось бы заполнить. А, как я знаю, вы некоторое время поддерживали с Рикки весьма близкие отношения.

Ронда сразу заняла оборонительную позицию в разговоре.

– Да, мы несколько раз встречались, но я бы никогда не смогла… У меня не получилось бы с ним ничего серьезного. С самого начала стало понятно, что он с большими причудами.

Я ждал.

– Прежде всего, его отношения с матерью. В них было, знаете ли, нечто болезненное. Он всегда стремился угодить ей, вечно торопился вернуться домой. Разумеется, теперь для меня многое прояснилось. Ему требовалось проводить там много времени, чтобы помогать ей присматривать за запертым в подвале отчимом. Этого достаточно для понимания мотивов некоторых его поступков.

– Какие именно его поступки стали сейчас для вас понятнее?

– Он, например, ни разу не пригласил меня домой, чтобы познакомить с матерью. То есть знакомство все-таки состоялось, но встретились мы с ней в кофейне. А к нему в гости я так ни разу и не попала. Однажды проезжала мимо и увидела во дворе пикап Рикки. Решила остановиться, позвонить в дверь, поздороваться, но он не пустил меня дальше крыльца, да еще и обозлился не на шутку.

– Они не могли рисковать, приглашая в дом посторонних, – сказал я.

– Да что вы? А то сейчас об этом никто больше не знает! Но было еще и другое. Рикки вел двойную жизнь. В нем как будто уживались два абсолютно разных человека. Когда нужно, он мог притвориться славным и милым, но только совершенно неискренне. На самом деле он не знал добрых чувств. Если что-то и ощущал в душе, то лишь злость и ненависть. Порой я даже замечала, как в нем кипит гнев, готовый прорваться наружу в любой момент. Не думаю, что он понимал чувства окружающих.

– Что вы имеете в виду?

– Рикки не мог поставить себя на место другого человека. Не ведал сопереживания, не умел сострадать. Важно было лишь то, что чувствовал он сам, как воспринимал действительность. Вот почему он мог легко обидеть тебя, ранить душевно и даже не заметить, потому что это ведь не ему причиняли боль. Только его матушка была исключением. Она одна умела задеть его за живое, заставить страдать. Вот почему, как я и сказала, он постоянно стремился угодить ей и ничем не рассердить. – Ронда посмотрела вдаль озера Эри. – Не знаю, чем еще могу вам помочь, – добавила она. – Это все, что мне известно.

– Дело в том, что я здесь не совсем по упомянутому поводу. Меня скорее привел к вам сугубо личный интерес.

Она чуть заметно повернула голову в мою сторону.

– Каков же ваш личный интерес?

– Мой сын. У меня был сын Скотт. Пару месяцев назад он погиб. Может, вы слышали об этом.

Ронда кивнула:

– Конечно. Я еще работала в мебельном магазине «Рэвелсон». Нас просто потрясло случившееся. Он был хорошим мальчиком.

Ее голос задрожал. Я склонился ближе к ней.

– Я приехал сегодня сюда в надежде, что вы знаете что-то о происшедшем на крыше магазина тем вечером. Долгое время я считал, что Скотт сам бросился вниз под воздействием наркотиков. Но теперь я так не думаю.

Ее нежное лицо стало похоже на личико фарфоровой куклы, готовой вот-вот разбиться.

– А почему, по вашему мнению, я могу что-то знать об этом?

– Из-за человека, с которым вы в то время встречались, – ответил я.

Ронда закрыла лицо руками.

– О боже! О боже! – в смятении воскликнула она. – Я догадывалась, что вы приедете. Знала, что рано или поздно вы все поймете.

Я потянулся и осторожно убрал ее руки от лица.

– Расскажите мне об этом, Ронда.

– Ничего не должно было случиться, – проговорила она. – Ничего.

– Он сделал это, потому что Скотт угрожал ему?

Она кивнула и высвободила руки, чтобы вытереть слезы.

– Ваш сын Скотт не собирался молчать. Он не скрывал своих намерений. Типа: «Эй, скоро все узнают о вас!» Понимаете?

Ронда описывала эпизод, случившийся около «Пэтчетса». Как она туда попала? Вряд ли Рикки сам рассказал ей, как лапал за баром девчонку. Как «обыскивал» Клэр.

– Вы сами видели происходившее? – спросил я.

Она снова кивнула, взяла из пачки на столе бумажный платок, промокнула глаза и утерла нос.

– Так вы были у «Пэтчетса»?

Ронда изумленно уставилась на меня:

– О чем вы? – Настала моя очередь изумляться. – При чем здесь вообще «Пэтчетс»?

У меня в голове одна мысль стремительно сменяла другую.

– Постойте! – сказал я, как только новая версия окончательно сформировалась. – Это было не в «Пэтчетсе». Вы находились на крыше.