Наконец, на Тойчлера вынеслось не три, а два броневика и потому, что третий, возможно, подбили еще в Трехарочных воротах — и к этому причастны не «лодочники» или Тойчлер, а артиллеристы 333 сп (несколько из них уже были в артпарке, ища орудия, уцелевшие после артобстрела). На эту мысль наводит эпизод, рассказанный мл. ветеринарным фельдшером ветеринарного лазарета 333 сп А. К. Леонтьевым: «Полковник Матвеев, командир полка, прорвался на 2 или 3-й день и через ворота на броневиках, через вторые ворота из города к костелу, наши артиллеристы дали огонь, думали, что немцы, броневики развернулись, ушли, под аркой, говорят, полковник вышел и сел затем. Узнав об этом, бойцы плакали»[635].

Насчет Матвеева, да и даты — это, конечно, преувеличение. Но, находясь в артпарке, неопытные бойцы вполне могли открыть огонь по трудноразличимым за деревьями и дымом, рокочущим силуэтам. Хотя подбить — вряд ли.

…Тем временем группа Тойчлера пробилась к Трехарочным воротам, где уже собирались другие группы батальона, наносящие удар справа от церкви.

Здесь произошла заминка. Но Тойчлеру не нравится эта «передышка» — русские сразу же открыли огонь по скоплению немцев у ворот, снова начались потери. Ефрейтор Тойчлер крикнув: «Кто-нибудь идет со мной добровольно?»[636] галопом пересек Трехарочный мост с 6 рядовыми, имевшими, в том числе и 21.МG.

Вслед за ними устремились и остальные, оказавшись как раз вовремя, чтобы поддержать группы 12-й роты, залегшие здесь, ведя бой с русскими противотанковыми пушками. Стремительный рывок Тойчлера продолжался — бегло пройдя слева от пкт 145 и лежащему перед ней большому палаточному городку, они устремились к брошенной русскими огневой позиции зенитной артиллерии. Добежав до нее, группа Тойчлера так стремительно и неожиданно вышла во фланг русской противотанковой пушке[637], что смогла частично перестрелять ее расчет. Несколько артиллеристов смогли убежать. Так, Ганс Тойчлер, вероятно, первый из 45-й дивизии оказался рядом с Восточным фортом, где-то на перекрестке у корпусов ДНС. Через несколько мгновений с ним рядом был и Пракса со своими людьми.

Отсюда были отчетливо видны перебежки солдат Ельце, пробивавшегося к Восточному форту с запада.

4.35. Установление связи с обоими танковыми корпусами — там похожее положение. Никакой вражеской артиллерийской деятельности.

Наблюдая бой батальона Ельце и ожидая, что его солдаты вот-вот добегут до Восточного форта, Ганс Тойчлер не знал, что в эти же минуты (в 4.38), командир I.R.135 Фридрих Йон, следя за боем с противоположной стороны, сообщил на КП дивизии, что необходимо приостановить наступление у развилки железнодорожных путей на восток от Северного острова: сначала требуется привести подразделения в порядок, проведя и его зачистку.

Йон, находившийся в первом батальоне, ничего не знал о судьбе третьего. Однако «приведение подразделений в порядок» означало не что иное, как отход — пусть на сотню-другую метров, но тем не менее. Приостановление наступления у развилки железнодорожных путей — попытка снять оттуда часть войск, ибо их нехватка на Северном становилась все более ощутимой.

Таким образом, ждать помощи от Ельце пробившимся к Восточному форту Праксе и его группам не приходилось. Более того — ослабление натиска Ельце значило, что «русские пчелы» теперь с удвоенной злостью набросятся на немецкого медведя.

Это сразу же и произошло.

…Внезапно на каземате, лежащем перед Тойчлером примерно в 300 м, показались трое… Ефрейтор сначала не сумел точно установить их принадлежность. Однако все решали мгновения — и закон штурмовой группы «не уверен — стреляй» заставил открыть огонь пулеметчиков группы Тойчлера. Однако Пракса, ожидавший с той стороны людей Ельце, приказал прекратить стрельбу, предположив, что это немцы.

Вскоре он со своей группой исчез, вероятно, привлеченный стрельбой в тылу, у пкт 145, оставив на позиции Тойчлера (для закрепления ее за собой) расчет станкового пулемета, сразу же начавшего монтировать лафет. Однако тот даже не успел это сделать — сразу же оказалось, что трое на каземате, разумеется, русские и более того — достаточно опытные снайперы. Лежа на краю каземата[638], где подстрелить их было бы неслыханной удачей, они прямо-таки с удовольствием начали «охоту на зайцев», где смерть богато пожинала плоды.

Стоя на огневой позиции зенитной артиллерии, Тойчлер наблюдал через оптический прицел огонь своей группы, бьющей по русским снайперам из всего имеющегося у нее оружия. Но попытка прогнать «большевиков» была напрасной. Расчет LMG лежал рядом с Тойчлером, ведя ожесточенную стрельбу, проклиная «чертовых снайперов». Внезапно его второй номер крикнул Тойчлеру: «Пригнись!» Едва тот успел это сделать, как другая пуля пронзила грудь ефрейтора Тойчлера. Удар был столь сильный, что Ганс аж завертелся, дважды повернувшись. Однако, чудом не упав, он еще смог подать своему товарищу, находившемуся рядом, руку и попрощаться. Потом рухнул, готовый к смерти, с мыслью о Боге и своей родине…

4.40. Тересполь КП 45-й дивизии

Армин Деттмер по телефону докладывает обстановку штабу корпуса:

Дивизия наступает I.R.135 за Бугом, хорошо продвигается и I.R.130. Началось строительство паромов. 2 моста на Мухавце, непосредственно восточнее Южного острова, в руках дивизии. На Северном острове вражеские части успокоились и защищаются. Подготовленный 2-тонный — пешеходный штурмовой мостик (на звено-паромах плавучего моста) будет выдвинут к югу от Южного острова[639].

Пракса с немногими оставшимися в живых отходит к Трехарочному мосту — там завязался жестокий бой с начавшей атаку на пкт 145 группой Мамчика.