Этот шуточный репортаж лишь частично отражает тот фарс, в который обратились президентские выборы 2000 года в США, когда человек, позднее ввергший страну в две войны, занял Белый дом не в соответствии с конституцией и правильным подсчетом голосов избирателей, а в результате хитроумных судебных решений. Выборы 2000 года отличались большой напряженностью и примерным равенством набранных кандидатами голосов. Решающими оказались выборы в штате Флорида, где обнаружилось, что компьютерная система регистрации голосов избирателей работает неверно, так как автоматы ошибаются из-за неудачно выбранного механизма перфорации бюллетеней (пробиваемое отверстие имело форму бабочки, что вызвало кучу шуток и издевательств в средствах массовой информации). Ошибки были столь масштабны, что Верховный суд штата Флорида постановил пересчитать все спорные бюллетени, и это вызывало ожесточенные дискуссии, конец которым положил Верховный суд США. Именно его решение (с преимуществом в один голос!) и определило победителя президентских выборов. Стоит признать, что в декабре 2000 года хваленая американская демократия стала жертвой неумолимых статистических флуктуаций.

Хотя некоторые способы организации выборов и подсчета голосов много лучше других, нельзя забывать о том, что все они подвержены статистическим закономерностям и неопределенностям. Когда результаты двух кандидатов, как это случилось в 2000 году, очень близки, этими неопределенностями уже нельзя пренебрегать. Когда победа на столь масштабных выборах определяется очень небольшим числом голосов, порядка сотни, заведомо меньшим статистической ошибки, то ее результат представляется весьма спорным.

В основе демократии лежит представление о свободном выборе голосующих. Выборы «Буш против Гора» показали, насколько случайность вмешивается в свободное волеизъявление (например, насколько четко вы делаете отметку в избирательном бюллетене и как разрешаются спорные случаи), но по крайней мере принципы ясны. Выборы должны охватить всех людей, обладающих правом голоса, и каждый из них имеет право распорядиться лишь одним, собственным голосом. На практике, конечно, все эти теоретические положения ограничиваются и нарушаются, например, созданием неравноценных избирательных округов или разными системами подсчета голосов, однако перед глазами людей продолжает стоять все та же идеальная картина демократических выборов: миллионы бюллетеней раскладываются на кучки, две или более — по числу кандидатов, и тот, чья кучка окажется выше, объявляется победителем.

Но настоящие проблемы демократических выборов гораздо серьезнее и глубже, чем описываемые технические сложности процедур голосования, подсчета голосов и т. п. Прежде всего даже самые ярые сторонники индивидуализма не рискнут заявить, что их выбор действительно абсолютно независим. Как в современном обществе, буквально переполненном рекламой, агитацией и пиар-акциями, можно сделать выбор, свободный от влияния нашего окружения? Общеизвестно, что в наши дни политиков «раскручивают» и рекламируют теми же методами, что и стиральные порошки, прямым доказательством чего служат 300 миллионов долларов, которые демократы и республиканцы затратили на агитацию и рекламу в ходе избирательной кампании 1999-2000 годов, — сумма, превышающая рекламные бюджеты многих транснациональных компаний.

Изучению наших политических предпочтений и принятию решений при голосовании посвящено множество социологических исследований, однако социологи не смогли ни выработать единую точку зрения по этому вопросу, ни научиться предсказывать исход выборов с достаточной точностью. Можно вспомнить, например, парламентские выборы в Великобритании 1992 года, когда практически все специалисты были уверены, что победу с небольшим перевесом одержит лидер лейбористов Нейл Киннок и положит тем самым конец тринадцатилетнему правлению консерваторов. Фотофиниша не потребовалось, так как, к удивлению и полному конфузу политологов, победили консерваторы и с очень большим перевесом.

Предсказание результатов выборов даже получило в социологии специальное название — псефология, однако за этим звучным и внешне респектабельным термином нет ничего, кроме гадания на кофейной гуще, по сравнению с которым новейшие экономические теории выглядят наукой абсолютной точности. Несостоятельность любых прогнозов при выборах очевидна в свете хорошо известного непостоянства человеческой психики. Например, человек может громогласно заявить при входе на избирательный участок, что он намерен проголосовать за такого-то кандидата, а затем в кабине вычеркнуть эту фамилию, повинуясь минутному порыву. Известно, что на результаты массового голосования могут существенно повлиять мелкие события последних дней, например, удачное выступление партийного лидера. Единичные, подчас бытовые события могут мобилизовать значительную долю избирателей.

Поэтому, принимая во внимание психологическую неустойчивость людей, было бы странным ожидать существования серьезных моделей общественного поведения, позволяющих реально предсказывать результаты принятия политических решений для различных обществ с различными демократическими традициями и институтами. Еще одна проблема связана с почти полным отсутствием риска и ответственности граждан за принятое решение. Финансисты при наличии выбора принимают решения после серьезных размышлений, ведь они рискуют деньгами. Дисциплина на автомобильных трассах поддерживается не столько полицией, сколько тем, что большинство водителей прекрасно осознают тяжелые последствия неправильных решений — финансовые, юридические и медицинские. Между тем хорошо известно, что некоторые избиратели делают свой выбор просто потому, что им нравится прическа кандидата. Может ли наука справиться с оценкой такого поведения?

Физика не может привнести в социологию принятия решений обоснованной и точной теории, однако она может научить социологов более серьезному отношению к многим факторам, которым общественные науки раньше уделяли мало внимания или просто игнорировали. С одним из этих факторов мы уже неоднократно сталкивались в множестве задач и ситуаций, и он сводится к влиянию одних людей на других через взаимодействия. Возможно, важнейшей особенностью коллективного поведения является то, что поведение любой большой системы не может быть предсказано или вычислено на основании данных о характеристиках и поведении ее отдельных компонентов. Поэтому основной призыв, с которым могли бы обратиться физики к социологам, сводится к следующему: не поддавайтесь искушению простыми и ясными методами экстраполировать поведение или психологию отдельного человека на поведение или психологию группы!

В прошлом столетии социологи любили подчеркивать, что их исследования относятся не к отдельным людям, а к группам или коллективам людей, однако часто это оставалось лишь декларацией. Обычно в социологических работах поведение людей рассматривается в рамках некоторых культурных норм, т. е. групповое поведение постулируется априори. Наша же задача заключается в том, чтобы понять, каким образом в результате личного выбора и межличностного взаимодействия или обмена эти нормы возникают и изменяются. Попытаемся рассмотреть, как общество создает своих лидеров, свои обычаи, свои нормы поведения посредством множества взаимосвязанных и взаимозависимых решений.