Джеффри Уэйтерс был в курсе всей этой грязи, хотя никогда не делился ей со своей женой, ибо та навсегда оставалась старшей сестрой, оберегавшей своего младшего брата вплоть до, как говорилось в пословице, воздвижения баррикад. Расстраивать ее напрасно было незачем. Но в этом уравнении была и другая сторона, и глава МИ-5 понимал, что ему необходимо тщательно ее изучить, проанализировать и, исходя из результатов, начать действовать. У него из мыслей не выходила французская пословица «Cherchez la femme».[75]

– Джеффри, извини за то, что счел необходимым срочно прислать тебе эту информацию, – встретил его генеральный директор МИ-5. – Но мне показалось, ты захочешь рассказать об этом своей жене.

– Я открыл ей самый минимум – и я нисколько не преувеличиваю. Есть много такого, чего Гвинет не знает о своем брате, и я не хочу ее расстраивать. Я сам приму необходимые меры. Больше никакого прогресса не наметилось?

– Есть еще кое-какие зацепки, старина, но пока что ничего определенного, – ответил начальник Уэйтерса, седовласый дородный мужчина лет шестидесяти с небольшим. – Во-первых, на Флит-стрит[76]ходят разговоры о грядущем, скажем так, объединении.

– Снова проделки Мердока?[77]

– Нет, это не его стиль. Мердок всегда открыто заявляет о своих намерениях. Он покупает и продает, думая в первую очередь о выгоде; журналистика для него стоит на втором плане, хотя, конечно, он относится к ней с уважением.

– Что-нибудь еще?

– Да, как я сказал, имеются кое-какие зацепки, – поправил его генеральный директор. – Наблюдается определенное движение в некоторых банковских учреждениях. Все это называют «централизацией», но мне почему-то кажется, что всеми этими слияниями движут не финансовые соображения.

– Вы плывете против течения современной экономики. Чем вы недовольны?

– А тем, что эти банки сами по себе и так являются очень прибыльными учреждениями. К тому же они совершенно независимые. К чему им отказываться от своих владений?

– Кто-то вынуждает их к этому, – тихо предположил Уэйтерс.

– То же самое думаю и я. Я подготовил список советов директоров всех этих банков, а также всех тех влиятельных журналистов, которые, похоже, имеют отношение к предполагаемому объединению в газетном бизнесе.

– Обещаю, мы поработаем над каждой фамилией.

– И еще один момент, по-моему, весьма важный. Мы получили письмо из Торонто, из редакции одной из канадских газет; копия направлена в Рим, в управление «Секретной службы». Судя по всему, какой-то журналист, находившийся в Италии, позвонил в редакцию из Рима и сказал, что у него есть материал о сенсации века. После чего он исчез, и больше о нем ничего не слышно.

– Займемся этим вопросом, – заверил начальника Джеффри Уэйтерс, делая пометку в блокноте. – И это все, да?

– Нет, есть еще кое-что, и, боюсь, это имеет отношение к жене твоего шурина, Аманде.

– Я подозревал, что все идет к этому.

Пока подчиненные Джеффри Уэйтерса с удвоенным рвением разбирались в хитросплетениях конгломерата «Скай Уэйверли», изучали подробности объединения крупнейших банков, а также проверяли информацию о готовящемся слиянии ведущих мировых газет, сам он занялся составлением досье на Аманду Бентли-Смит. И это была не история бурных любовных похождений, основанная на сплетнях; главу МИ-5 не интересовали романы жены его шурина, если только в них не прослеживался определенный рисунок. Наконец он что-то нащупал, и это открытие его сильно встревожило.

Аманда Рейли была единственной дочерью почтенной ирландской супружеской пары, которой принадлежала процветающая пивная в Дублине, славившаяся своей дружелюбной атмосферой, постоянной клиентурой и, как это ни странно, весьма невзыскательной кухней. Привлекательный ребенок превратился в хорошенькую рыжеволосую девушку, затем в ослепительную молодую женщину, в чьем присутствии кружки с пивом, которые она подавала посетителям, замирали на полпути к губам. Согласно имеющимся сведениям, как-то раз в пивную зашел фотограф одного известного журнала, прибывший в Дублин в командировку, увидел молодую Аманду и спросил у ее родителей, ревностных католиков, можно ли сфотографировать их дочь.

– Но только чтобы никаких грязных штучек, а то я разобью тебе лицо! – последовал ответ отца.

А дальше все было как в сказке, повторяя штампы бульварных изданий. Аманда приехала в Лондон, окончила курсы фотомоделей и начала блестящую карьеру. Вскоре она полностью избавилась от своего ирландского произношения, оставив лишь обаятельную живость. Неизвестно, было ли это следствием ее строгого воспитания, но на снимках она появлялась исключительно в классических нарядах, щедро увешанная жутко дорогими украшениями. Прошло несколько лет, и Аманда стала звездой.

И тут, пришел к выводу Джеффри Уэйтерс, изучая пухлые папки, с очаровательной ирландской девушкой что-то произошло. Аманда Рейли начала вращаться в кругах знаменитостей, будущих знаменитостей, людей состоятельных и тех, кто только намеревался разбогатеть. Появились снимки: она под руку с видными персонами – второстепенными представителями королевского двора, кинозвездами, разведенными финансистами и, наконец, неким Клайвом Бентли-Смитом, за которого она решила выйти замуж. Главе МИ-5 этот поступок казался лишенным смысла. Имея возможность выбирать из всех морских гигантов, плавающих вокруг, Аманда остановилась на ничем не примечательной рыбешке, связав с ним свою жизнь.

Далее последовало неизбежное: сплетни, которые привели к изучению корешков авиабилетов регулярных линий и полетных планов частных самолетов с указанием места прибытия. Компьютер на основе предыдущей подтвержденной информации, а также фотографий сузил круг предполагаемых счастливцев, вкушающих ласки Аманды Бентли-Смит. Речь шла об элите лондонского и шотландского высшего света: молодых и не очень молодых столпах промышленности, наследниках знаменитых замков и поместий с охотничьими угодьями, посещаемыми членами королевского двора, и ослепительных владельцах яхт, достаточно богатых, чтобы на свои средства участвовать в международных регатах. В Париже это был знаменитый модельер, известный своей любвеобильностью, пристрастия которого распространялись как на слабую, так и на сильную половины человечества, а также парижские «голубые», по какой-то причине проникшиеся любовью к рыжеволосой красавице. Единственным пробелом оставалось место наиболее частого паломничества Аманды за последний год: Нидерланды, и в первую очередь, Амстердам. Никто не встречал ее, прилетающую, как правило, частным самолетом, никто не был замечен провожающим ее к лимузину. Абсолютно никто. Известная на весь мир модель брала такси до центра города, где бесследно исчезала.