– Это грозит катастрофой! Клейтон упомянул про список смертников – а в арсенале наших предпочитающих держаться в тени партнеров, как известно, такие методы значатся. Они не остановятся ни перед чем. Мы не можем идти на риск, связываясь с Амстердамом.

– В таком случае, мы не сможем узнать правду, всю правду. А ближайший наш разговор с Амстердамом по графику должен состояться только через восемь дней. Если мы нарушим этот график, составленный с учетом сеансов защищенной спутниковой связи, Амстердам поймет, что нам стало известно о каких-то его проблемах.

– Но мы могли бы что-нибудь придумать, у тебя это получается очень неплохо!

– Пока что мне ничего в голову не приходит. Все идет строго по плану, никаких провалов. Быть может, у других найдется какой-нибудь повод позвонить на Кайзергерахт.

– У кого-нибудь обязательно должно что-нибудь найтись, – настаивал объятый паникой Уайтхэд. – Мы работаем заодно, и на всем этом мы нажили миллионы!

– Альберт, ты что, не понимаешь, что этот Клейтон, возможно, блефует, и по-крупному?

– Понимаю, Стюарт. Но как раскрыть его блеф?

Столик был заставлен остатками обеда, доставленного в номер: бифштекс под острым соусом, телятина по-итальянски, овощной салат, обложенная льдом вазочка с черной икрой иранского производства (для Антонии) и три шоколадных эклера (для Скофилда). Теперь супруги не спеша наслаждались черным кофе и выдержанным коньяком «Курвуазье».

– Знаешь, любовь моя, я бы смог привыкнуть к такой жизни, – заметил Скофилд, вытирая губы необъятной розовой салфеткой.

– Она бы быстро свела тебя в могилу, – возразила Антония. – Если нам удастся выбраться из всего этого живыми, я снова посажу тебя на диету из рыбы, выловленной тобой в море, и овощей, выращенных мной в огороде.

– Но это так скучно.

– Зато на здоровье свое ты пожаловаться не можешь, старый козел.

Зазвонил телефон, и этот резкий звук принес с собой облегчение. Вскочив с кресла, Скофилд быстро подошел к коммутатору.

– Да?

– Это Фрэнк, Брэндон. Твои прогнозы попали в самую точку. Те два типа из «Суонсон и Шварц» в конце концов уселись за столик в одном из уютных ресторанчиков для избранных. Для того чтобы попасть в подобное заведение, нужна безукоризненная финансовая родословная.

– Тут я ничем не могу помочь, господин директор.

– А ты представь себе похожие на раковины моллюсков особняки в Бруклине и Джерси, заселенные потомками «усатых Питов»[73], которые могут зарезать в своем районе любого, потому что они там полные хозяева. Новое поколение, конечно, уже не такое; костюмы и речь стали другими, но суть осталась неизменной.

– Фрэнк, ближе к делу.

– Покинув твою гостиницу, эти два типа встретились с банкиром Бенджамином Вальбергом из нового банковского конгломерата «Юниверсал Пасифик Иберия», а также с Джемисоном Фаулером, главой бостонской энергетической компании «Стандарт лайт энд пауэр», и Брюсом Эберсолом, президентом «Южного объединения коммунальных услуг». Эти люди представляют крупнейший банк, действующий на обоих побережьях Штатов и имеющий отделения на Средиземном море, основного поставщика электроэнергии на Востоке и главную компанию коммунальных услуг страны. У нас есть фотографии. Ты назвал десять кандидатов, из которых четверо оказались попаданием в самое «яблочко». Поздравляю, Беовульф Агата, у тебя завидная результативность.

– Спасибо, Косоглазый. Что слышно из Лондона?

– Найдите их, найдите его! – крикнул в трубку спутникового телефона Джулиан Гуидероне, находящийся на борту своего личного реактивного самолета, который летел из Марселя в Лондон. – Мы платим миллионы мелким сошкам, которые на наши деньги роскошествуют так, как им это и не снилось; вся эта шваль существует на свете только для того, чтобы служить нам! Почему они ничего не могут сделать, почему вы ничего не можете сделать?

– Уверяю вас, мы работаем день и ночь, – ответил Ян ван дер Меер Матарейзен, который находился в своем святилище, личном кабинете на последнем этаже особняка на Кайзерсграхт в Амстердаме. – Такое ощущение, словно всех наших осведомителей внезапно накрыло невидимым одеялом.

– Так уберите же это одеяло, разорвите его на части! Убейте пару десятков своих приспешников – и распространите известие о том, что они были наказаны по подозрению в предательстве. Создайте собственную инквизицию, пусть сеет ужас в рядах простых солдат. Как только падут первые головы, изменники сами выдадут себя – страх является лучшим катализатором. Вам хоть что-нибудь удалось узнать, «внучек»?

– Я научился терпению, сэр, но не надо на меня кричать. Пока вы летаете по всему свету, подготавливая всеобщий кризис, я вынужден следить за всеми составляющими нашей операции. И позвольте вам напомнить, сэр, что хотя вы являетесь сыном Пастушонка, я – законнорожденный внук барона Матарезе, который и сотворил Пастушонка. Пусть у вас есть миллионы, многие миллионы, – у меня есть миллиарды. Я вас уважаю, сэр, за то, чего вы едва не достигли – о господи, Белого дома! – однако, прошу вас, не надо со мной ссориться.

– Видит бог, я с вами не ссорюсь, я просто пытаюсь научить вас уму-разуму. Сердце и ум твердят вам о вашей непогрешимости, но вы должны собраться с духом и проверить, что стоит за этой убежденностью! Наткнувшись на слабое звено, вырывайте его с корнем, сам сорняк и все его побеги. Уничтожайте на своем пути все, какими бы красивыми ни казались цветы!

– Я понял это еще много лет назад, – сказал Матарейзен, – и не надо меня оскорблять, утверждая обратное. Во всем том, что связано с делом Матарезе, я не знаю никаких чувств; жизнь или смерть наших подчиненных определяется исключительно их поступками.

– В таком случае поступайте так, как я говорю: рубите головы, создавайте панику. И кто-нибудь узнает – заставит себя узнать, где прячется Скофилд! Особенно если каждый будет сознавать, что неудача может стоить ему жизни. Беовульф Агата! Это он стоит за всеми нашими провалами, предупреждал я вас!

– Наши источники не могут сообщить нам то, чего не знают, мистер Гуидероне.

– Почему вы в этом так уверены, «внучек»? – язвительно спросил сын Пастушонка. – Каким бы блестящим ни был ваш ум, Ян ван дер Меер, вы обладаете недостатком, свойственным всем гениям. Вы верите в то, что творение ваших рук не может иметь изъянов, потому что творец не может ошибиться. Чепуха! Вы даже не представляете себе, чем сейчас занимается Скофилд, какие атакующие удары замышляет. Он уже вывел из игры «Атлантик краун»… кто еще идет, нет, черт побери, бежит в его сети? И сколько из тех, кто попадется, сломается?