по любви, было немного пугающей перспективой. Хотя, несомненно, что-то в этом во всём было волнительное. Выйти замуж за Драко Малфоя. Быть вместе навсегда. Создать семью, воспитывать общих детей… Она почувствовала одновременно страх и возбуждение при этой мысли.

«Куда-то далеко я забегаю, — подумала она, делая ещё глоток чая. — Мало ли, что там болтал этот портрет…»

Додумать она не успела, её мысли прервал гул камина, и через несколько мгновений в столовой появился Драко. Он подошёл к ней и поцеловал в щёку.

— Вот это мне нравится, — удовлетворённо сказал он, садясь напротив. — Так я и представлял себе: я прихожу домой, а меня ждёшь ты, в своих шёлковых халатиках.

Он ухмыльнулся, глядя на её озадаченное лицо, когда она оглядела свою свободную футболку, которая не облегала и не подчеркивала ни единого изгиба её фигуры.

— Ты намекаешь, что мне нужно носить другую одежду дома? — подозрительно глядя на него, спросила она.

— Я не то, что намекаю, я могу открыто сказать: Гермиона, мне было бы приятно, если бы ты встречала меня в чём-нибудь более соблазнительном, — продолжал ухмыляться он. — Впрочем, не воспринимай это серьёзно, для меня ты в любом виде сексуальна.

— То есть, это не обязательное условия моего проживания у тебя? — прищурилась она.

— О, Мерлин, нет, только не накручивай! — Он возвёл глаза к потолку. — Делай так, как тебе удобно.

— С нетерпением жду, когда увижу твои шёлковые халаты! — засмеялась она, представив Драко в атласном халате зеленого цвета, распахнутом на груди, с небрежно завязанным поясом, сидящего в кресле нога на ногу и покачивающего тапком из драконьей кожи.

Малфой дал распоряжение эльфу подавать ужин, а сам пошёл переодеваться. Когда он вернулся, Гермиона не смогла не сострить по поводу его обычных серых домашних штанов и простой футболки, хоть и обтягивающей его торс.

— Ты помнишь о завтрашней встрече с моими родителями? — сказал Драко за ужином.

Гермиона кивнула. Конечно, она помнила. При мысли об этом у неё учащалось сердцебиение, и холодели руки.

— Не волнуйся, я же буду с тобой. Рядом, — успокаивающе произнёс он, заметив её реакцию.

— Это точно не будет для них неожиданностью? — нервно спросила она.

— Конечно, нет, я же сказал им почти сразу.

— Напомни, как они отреагировали? — Гермиона подозрительно смотрела на него.

— Я говорил тебе, — уклончиво сказал Драко, — всё в порядке. В некотором смысле, — он хмыкнул, — они даже рады этому.

Она рассмеялась. В это трудно было поверить. Ну что ж, если это нужно, она готова через это пройти. У неё был вопрос, но она побоялась его задать. Не сейчас. Вместо этого она спросила:

— Кстати, а что с твоим телефоном? — Прозвучало непринуждённо. Вчера в суете того напряжённого дня и приятного вечера она совсем забыла об этом.

— Он сломался и я его выбросил, куплю новый.

— Сломался? — удивилась Гермиона. — Но как?

— Я вчера забыл его на работе, — смущенно сказал он. — А утром он не включился. Сломался, наверное. Я так и думал, что эти магловские штуки ненадежны.

— И ты просто выбросил его?

— Да, в корзину для бумаг! — он беззаботно пожал плечами. — А что?

Она закрыла лицо рукой и засмеялась.

— Что смешного? Просвети меня, — не выдержал он, удивленно глядя на неё.

— Драко, готова поспорить, что твой телефон просто разрядился. Его нужно заряжать! С ним в коробочке была такая штука… — она постаралась объяснить понятнее. — Один конец вставляется в телефон, второй в розетку, и заряд энергии протекает через провод в телефон, он накапливает его и работает!

— Вот как? — проговорил он недоверчиво. — Занятная система. Завтра покажешь, как это делается?

Она кивнула и, вспомнив, что хотела узнать, спросила:

— Драко, а кто изображен на портрете над камином?

— Это Арманд Малфой, первый из династии, кто поселился в Британии после Нормандского вторжения. Основал Малфой-мэнор. А что? — он подозрительно посмотрел на Гермиону.

— Если я теперь живу здесь, я должна знать имена людей на портретах, — безмятежно ответила она, улыбаясь.

— Он обычно спит целыми днями и не доставляет хлопот, — пожал плечами Драко. — Но, если будет приставать к тебе с нравоучениями, можешь просто обездвижить его. На него находит… иногда, — он, словно вспомнив о чём-то, хмыкнул.

— Мне кажется, это неуважительно, — задумчиво сказала Гермиона.

— Не забивай себе голову, это просто портрет.

После ужина Малфой отправился в кабинет, потянув её за собой.

— Мне будет приятно, если ты будешь рядом, пока я работаю, — проговорил он, — возьми из библиотеки, что захочешь. Кстати, там есть юбилейное издание Истории Хогвартса, дополненное некоторыми интересными фактами.

В кабинете теперь стояло уютное кресло под изысканным торшером.

— Это для тебя, — кивнул Драко, и это было приятно: он подумал о том, чтобы ей было удобно.

Вечер прошёл в умиротворённой обстановке. Малфой работал за своим столом, а Гермиона, удобно устроившись в кресле, читала книгу. В какой-то момент она потянулась и подняла взгляд на Драко.

Он что-то быстро писал, изредка сверяясь с какими-то пергаментами и свитками. Гермиона вдруг залюбовалась им, подумав, как было бы приятно проводить вечера вот так. Было в этом что-то личное, уютное. Она на мгновение представила, что вот таких вечеров впереди будет великое множество. Где-то будет работа, друзья, какие-то проблемы, но они будут возвращаться домой, вместе ужинать, вместе сидеть за работой или чтением книг. От этой мысли стало тепло. Не то, чтобы она вдруг захотела срочно замуж, но вдруг поняла, что она сможет вот так. В этом, наверное, есть смысл? Быть с тем, кого… что?

Она знала, как должна звучать эта фраза. Быть с тем, кого любишь. А она любит его? Драко Малфоя?

Гермиона снова испугалась этой скорости развития событий. У неё было ощущение, что Драко всегда на два шага впереди неё, а она не успевает. Он знает, что хочет, а она… Она пока не разобралась. Безусловно, он нужен ей. Она уже не может представить, что всё это прекратится — что они расстанутся, например. Эта мысль отозвалась болью внутри — только мысль, а что будет, если?..

Было страшно признаться себе, что это больше, чем влюблённость. Ей приятно было думать, что Драко любит её, но вот собственные чувства пугали. Казалось, что она становится уязвимой. Ей было страшно, что по какой-то независящей от неё причине это закончится, и она останется с разбитым сердцем, пытаясь собрать себя из осколков. И репаро тут не поможет.

Мерлин, от чего она вдруг стала такой эмоциональной? Какой-то неприятный комок свернулся в груди от этих мыслей. Как будто дамоклов меч завис над ней, в ожидании момента удара.

Она вдруг обнаружила,