слышала, как он играет, и он невероятен, так что я не виню её за это. Я встречаюсь взглядом с Айзеком, и он улыбается мне. Я улыбаюсь в ответ и поворачиваюсь к Скарлетт.

— Он ведёт себя дружелюбно. Перестань играть в сваху.

Она выпячивает нижнюю губу, и я понимаю, почему в неё влюблена вся Америка. Она красива по-деревенски мягко. Все эти светлые волосы и большие карие глаза. Она идеально подходит на эту роль, и у неё соответствующий характер.

— Я не такая, — говорит Скарлетт, вскидывая руки. — Я просто сказала, что он пристально смотрел на тебя. Он сказал мне, что находит тебя очаровательной.

Я качаю головой, и мои щёки вспыхивают.

— Тебе следует подумать о свиданиях, Амалия. Ты такая красивая. Любой мужчина упал бы на колени, чтобы иметь возможность вывести тебя из себя.

Я быстро качаю головой.

— Нет, я не хочу.

Её лицо вытягивается, и на нём появляется мягкость. Мне это в ней нравится. Её никогда не бывает слишком много.

— Это из-за твоего слуха?

Я собираюсь покачать головой, но решаю позволить ей думать, что это так. Я киваю.

— Да, это смущает, и я просто… Я не знаю… Я не готова.

— Его можно вылечить? — спрашивает она, глядя мне прямо в глаза.

Она как человеческий детектор лжи. Честное слово. Она может прочесть твою душу с одного взгляда. Слава Богу, я хорошая лгунья. Только я не буду врать ей об этом, потому что, ну, даже у меня есть определённый порог.

— Есть врач, который сказал, что видел такого рода травмы и может прооперировать, чтобы попытаться исправить. Нет никакой гарантии, что это можно вылечить, но он сказал, что может улучшить состояние одного уха настолько, чтобы я могла бы немного слышать им, но он не уверен в другом. Одно из них более серьёзно повреждено.

Её глаза расширяются.

— Тогда почему ты этого не сделала?

Потому что я не заслуживаю того, чтобы меня вылечили, когда Кейден не может этого сделать.

Страх?

Я не знаю. Честно говоря, я не знаю, почему я этого не сделала. Наличие достаточного слуха на одно ухо изменило бы для меня всё. Особенно сейчас, когда я работаю со Скарлетт и, возможно, снова отправлюсь в турне, но чувство вины, которое я испытываю, когда думаю о том, чтобы пойти и сделать это, заставляет меня довольно быстро отступить.

— Наверное, я боюсь, — говорю я ей.

Её взгляд снова становится мягким.

— Я могла бы пойти с тобой, если хочешь?

Почему она должна быть такой невероятной?

— Я не… Я не знаю, — говорю я, уставившись на свои руки. — А что, если всё закончится ещё хуже? Прямо сейчас я слышу совсем чуть-чуть. Если я ничего не буду слышать, вообще ничего, мой мир рухнет, и я боюсь этого.

Она протягивает руку и берёт меня за руку.

— А что, если бы ты могла услышать немного больше? Твой мир засиял бы.

Она права.

Я знаю это.

Но мысль о том, чтобы сделать это, приводит меня в ужас. И из-за чувства вины, и из-за страха. Мой врач часто присылает информационные письма, потому что я знаю, что он не понимает, почему я этого не делаю. В мире есть сотни тысяч людей, которые ухватились бы за такой шанс, а я убегаю от него.

— Да, может быть, я обдумаю это ещё раз, — отвечаю я ей, а затем отвожу взгляд, чтобы больше не видеть того, что она говорит.

Мой взгляд снова падает на Айзека, и он улыбается мне. Я улыбаюсь в ответ. Ещё раз. Он невероятно яркий мужчина, но и Малакай тоже, и я не позволю себе приблизиться к нему. Скарлетт похлопывает меня по плечу, и я поворачиваюсь к ней.

— У меня в голове есть несколько текстов песен, хочешь посмотреть, сможешь ли ты что-нибудь добавить к ним?

Я киваю, и она начинает записывать свои слова. В этом Скарлетт невероятно талантлива. Она может придумать песню и просто записать её, а ещё лучше — спеть её так, как будто она была рождена именно для этого. Я не настолько талантлива. Я могу играть музыку, я могу чувствовать музыку, но я не могу писать музыку. Тем не менее, я прочитала её песню, и я впечатлена красотой, которую она раскрывает в своих текстах.

— Это потрясающе, — говорю я ей. — Я начинаю думать, что тебе на самом деле не нужна моя помощь.

Она краснеет и улыбается.

— Поверь мне, нужна. Даже если это просто для того, чтобы всё звучало именно так, как я хочу, и я знаю, что твоя игра поможет мне. Ты слышишь музыку так, как не слышат другие, и это потому, что ты её чувствуешь. Ты добавишь к этому альбому что-то такое, чего никто другой не сможет. Он будет невероятен.

Я лучезарно улыбаюсь ей.

Два байкера заполняют моё поле зрения, и я поворачиваю голову, чтобы увидеть Мала и Маверика, заходящих в студию звукозаписи с едой в руках. Они ходили туда-сюда весь день, пока мы здесь работали, принося нам еду и питьё. Я не встречалась взглядом с Малом после того, что произошло в аппаратной, и даже сейчас я не смотрю ему в глаза.

Он заставил меня почувствовать то, что приводит меня в ужас.

Я могла бы невероятно легко влюбиться в кого-то вроде него, и этой мысли достаточно, чтобы заставить меня опустить глаза.

Я слышу их слабые голоса, но не могу разобрать, о чём они говорят. Скарлетт снова стучит по мне через несколько минут, и я смотрю на неё.

— Ты хочешь пойти со мной в клуб сегодня вечером? Они устраивают пикник и хотят, чтобы мы пошли.

Я смотрю на Маверика, и он подмигивает мне. Я избегаю смотреть Малу в глаза. Я снова поворачиваюсь к Скарлетт.

— Во сколько?

Она оглядывается, и Маверик говорит:

— Шесть.

Я собираюсь навестить Кейдена в пять, но это никогда не затягивается надолго, так что я могу успеть. Не знаю, стоит ли мне идти, но я также знаю, что это правильный поступок. Эти байкеры и их клуб обеспечили нам безопасность, когда никто другой не смог бы, и мы обязаны им, по крайней мере, пойти и присоединиться к ним. Я киваю, и Маверик хлопает в свои большие ладони.

— Тебя подвезти?

Он бросает взгляд на Мала, и я быстро оборачиваюсь, чтобы увидеть, как Мал бросает на него свирепый взгляд. О, боже.

— Нет, спасибо, — тихо отвечаю я. — Я подъеду.

— Ты поведёшь машину? — спрашивает Мал, и