— Летом имел несчастье нарваться на разбойника, — отведя взгляд ответил он.

Я догадался, что шрам молодой человек получил во время подавления мятежа. Быстро посмотрев на него *зрением*, чтобы никто не заметил я увидел у него достаточно развитый магический дар. А судя по тому, как воины смотрели на, скорее всего, единокровного брата Солженицына, тот пользовался у них уважением.

Я вышел вперед и представился.

— Меня зовут Ярар Де Тьер. А Вы, молодой человек, до сих пор не представились.

— Простите, — ответил он, — что не заметил Вас, князь, — очень низко поклонился молодой воин. Я не представился, потому что не имею благородного происхождения и посчитал, что Вам моё имя без надобности.

Я продолжал красноречиво смотреть на него. И пока ему кто-то на ухо не прошептал «представься», он не понимал, чего я от него хочу.

— Прошу ещё раз прощения, меня зовут Иван Иванович Солодкой.

— Рад с Вами познакомиться, если Вы не против, я приглашаю Вас на чашку чая к себе на борт. Мы поговорим пока мои люди будут решать поставленные перед ними задачи.

— Извините меня ещё раз, но я нахожусь на объезде этих земель и прежде, чем приму Ваше предложение, должен узнать цель Вашего прибытия.

— Я прибыл, чтобы забрать семью Матвеева Егора в свои земли. Со вчерашнего дня этот молодой человек, — показал я себе за спину, — является слугой рода Тьер. И в целях безопасности своих слуг я решил перевезти его близких.

Иван Иванович нахмурился.

— Значит ты всё-таки преклонил колено, Егор, — сказал он и, неожиданно для меня, посмотрел на моего слугу с добротой во взгляде. — Рад, что ты послушал меня.

— Вы знакомы? — спросил я.

— Да, — ответил Матвеев. — Иван мой двоюродный брат. И до семи лет мы жили по соседству. Но потом он попался на глаза благородному, который вначале принял его за сына графа, а когда узнал, что он крестьянский ребенок, забрал его в замок к Солженицыным. С тех пор мы виделись не больше десятка раз.

— Иван Иванович, надеюсь у меня и моих людей не будет проблем с тем, чтобы забрать родственников моего слуги?

Молодой воин оглянулся на своих людей и те, словно по команде, засвистели, смотря наверх. От этой картины, я улыбнулся. Слишком смешно это всё выглядело.

— Сделаем вид, что вы прибыли, когда нас здесь уже не было, — ответил Иван. — Однако Вы должны понимать, что заявляться на земли великого рода без согласования — неприемлемо, и в следующий раз я должен буду действовать согласно присяге.

— И что именно? — спросил я.

— Отвести вас к главе рода, — ответил он.

В итоге я вернулся на дирижабль вместе с Иваном Ивановичем. Остальные пошли вместе с Анри и людьми, которых мы брали помогать в погрузке вещей Матвеевых. Другого варианта, кроме как переезжать на мои земли, у них не было.

— Князь, — обратился ко мне воин, — зачем Вы позвали меня к себе?

— Может я хочу с тобой просто познакомиться, — ответил я.

— Честно признаться, когда я общаюсь с Вами, я прихожу в ступор. Вы выглядите, как ребенок, а говорите, как зрелый муж.

— Честность за честность. Вы тоже говорите так, словно передо мной благородный, — произнёс я.

— Как говорил ранее Матвеев, меня забрали из семьи, когда мне исполнилось семь лет. После этого я учился вместе с Ля Солженицыным.

— И как Ваши успехи? — спросил я, решив перевести разговор. Я и так знал, что у стоящего передо мной парня ранг младшего мастера, тогда как у Исаакия — подмастерье.

— Граф очень сильный маг, — склонив голову ответил он.

«Не доверяет,» — сделал я вывод. Хотя было бы удивительно будь по-другому.

— Знаете, кажется удивительным, — начал я говорить, подав ему бокал с коньяком и показав на кресло напротив меня, — что во время военных действий я даже не знал, что ваш сюзерен участвовал на войне. А ведь я пробыл под Кемерово не мало времени и у меня было время осмотреть весь лагерь.

— Мне рассказывали про Ваш госпиталь, — сказал он. — Вы многим спасли жизнь и ещё я знаю, что Вы участвовали в последнем сражении за Кемерово.

— Значит я добился чего хотел, — с улыбкой сказал я.

— Простите, но я не понял Ваших слов. Можете пояснить, чего Вы хотели добиться?

— Чтобы вся страна говорила о моём роде.

Он немного задумался, а затем произнёс.

— Как-то это звучит горделиво.

— Иван, я родился в главной ветви великого рода Тьер. Меня учили всё делать на благо рода. И думаю я не ошибусь, если скажу, что тебя тоже. Ведь ты участвовал в войне, чтобы твой единокровный брат остался жив и здоров. Потому что ты сильнее его. И у тебя было больше шансов выжить. — С каждым моим словом рот Ивана открывался всё шире. — Однако это всё вранье, которым тебя пичкали для того, чтобы ты прикинулся Исаакием. Ты сам-то доволен своим положением? И не делай такое удивленное лицо, в столице об этом известно большинству благородных домов.

— Зачем Вы всё это говорите мне? — взяв себя в руки спросил он.

— Ты ведь знаешь, что ты сын нынешнего главы? — спросил я и не останавливаясь продолжил. — Думаю я не ошибусь, сказав, что граф Солженицын воспользовался правом первой ночи на свадьбе твоих родителей и в итоге появился ты! Наверняка, твой отец надеялся, что ты его сын, но, когда тебя забрал благородный, заявив, что ты, как две капли воды, похож на сына графа, надежда на это пропала. — У меня не было времени сюсюкаться с ним, поэтому я выводил его на эмоции. Мне нужно было понять, что за человек сидит передо мной. — А потом уже твой единокровный брат изнасиловал твою девятилетнюю родственницу, родную сестру Матвеева! Теперь скажи, каково это служить этим людям?

— Князь! — воскликнул Иван и вскочив со своего места потянулся к оружию, которого не было, ведь прежде чем остаться с ним один на один его разоружили. И хоть я его не боялся, но зачем тратить время, выясняя кто сильнее. — Вы что, издеваетесь надо мной?

— Напротив, — ответил я спокойным тоном. — И если Вы возьмёте себя в руки, то я сделаю Вам предложение, которое Вы сможете принять или отказаться.

Через некоторое время Иван снова сел в кресло напротив меня.

— Я Вас внимательно слушаю, — произнёс он.

* * *

Через три часа на дирижабль вернулся Анри. Он сообщил, что разговор с Матвеевыми был непростой, однако все собрались улетать вместе с нами.

— А тебя какие новости? — спросил Анри.

— Ты его видел?

— Разумеется, и у меня имеется подозрение зачем ты убрал шрам,