– Ну-у, – промычал подобно недоеной корове этот самый важный гость, глядя на охранника. – Е-мое, козявка… и где твой босс?

– Он… он у себя в кабинете, – испуганно промямлил в ответ тот.

– А че он там до сих пор делает? – продолжал понтоваться парень. – Почему дорогих гостей не встречает? – возмущенно закончил он.

– О-о-он занят, – снова едва ворочая языком, ответил охранник.

Он прекрасно знал этого белобрысого типа. Это был сын авторитета, держащего в своих руках весь этот район и снимающего со всех проценты за работу на его территории. Иными словами, парень представлял «крышу» этого ресторана, и к нему следовало прислушиваться.

– Занят? – возмущенно взметнул брови вверх белобрысый. – Как это занят и чем? Разве у него могут быть какие-то более важные дела, когда я здесь?

– Я точно не знаю, с-спросите у секретарши, – заикаясь, перевел стрелку охранник и с облегчением вздохнул, когда ничего не ответивший ему гость резко повернулся к следующей двери и направился к кабинету нового директора. Остальные последовали за ним, не меняя тупых выражений своих лиц, и только последний треснул охранника по спине кулаком да еще при этом проговорил:

– В следующий раз будь умнее, козявка.

Предупрежденная заранее секретарша, все же не успевшая разбудить новое начальство, встретила посланцев защитника Савельева Бориса Олеговича широченной улыбкой. Так делать научил ее сам Пожаров, когда давал первые ЦУ. Тогда он особенно заострил ее внимание на том, как следует вести себя с самыми уважаемыми людьми и гостями ресторана. Науку она усвоила быстро и постоянно ее применяла, смекнув, что это для ее же пользы.

При виде расфуфыренной женщины, явно пытавшейся скрыть под слоем косметики свой настоящий возраст, сынок Савельева гаденько заулыбался и, нагло усевшись прямо на стол, произнес:

– Ну что, красавица, хоть ты рада меня видеть!

– Мы всегда рады гостям, – выдала она заученную фразу.

– Это хорошо, так и должно быть, – похвалил он ее, потрепав за начавшие уже обвисать щеки. Затем достал из кармана несколько банкнот, достоинства которых Надежда даже не успела толком рассмотреть, и сунул их ей в вырез платья, выставляющий напоказ все имеющиеся у женщины прелести, авторитетным тоном заявив: – За хорошую работу нужно достойно платить.

Секретарша залилась румянцем и смущенно опустила взгляд.

– Ну, где там ваш новый директор? – став чуть более серьезным, поинтересовался парень.

– Он у себя в кабинете зас… – чуть было не сказала лишнего женщина, но вовремя спохватилась и тут же добавила: – Занимается бумагами. Вы же, наверное, слышали, какая у нас беда приключилась? Сейчас столько дел в связи с этим!

– А что это тогда за шум? – спросил Савельев-младший, прекрасно расслышавший доносившийся даже сюда храп Ашота.

Женщина неопределенно пожала плечами и заискивающе спросила:

– Может быть, чайку? А я пока директора предупрежу, он к вам сам выйдет.

– Не стоит, мы не гордые, сами к нему пойдем, – нагло бросил парень и, подойдя к двери, с силой ударил по ней ногой. Дверь не поддалась, но это нисколько не смутило белобрысого, и он, повернув ручку, повторил свой прием. Дверь резко распахнулась и, ударившись о стену с другой стороны, издала громкий стук.

Мачколян вернулся на грешную землю от какого-то странного ощущения. Похоже было на то, что по нему ползает нечто невероятно противное и липкое. И эта мерзость еще и оставляет после себя слизистый след на его лице. Вздрогнув от ужаса, Ашот открыл глаза и только в эту минуту понял, что никаких непонятных мерзостей возле него нет и не было, просто кто-то самым наглым образом льет на его голову теплую протухшую воду из вазы.

Не в силах понять, что это за наглец такой над ним издевается, и не сразу заметив толпящихся у двери мужчин, Мачколян тряхнул головой, разметав вокруг себя капли воды и обрызгав ими и Савельева-младшего, и нескольких его людей. Затем с громким рыком гориллы Ашот поднялся со стула и, не разбираясь ни в чем, схватил хулигана за волосы. Только вот сделать ничего не успел, так как на него сразу же кинулись все пять головорезов, в два счета скрутили и бросили на пол.

– Зря ты так, мистер дерьмо, – зловеще прошипел над его головой парень. – Такого отношения к себе Савельевы не терпят и не прощают.

– Ты кто такой? – сипло выдохнул Мачколян.

– А я, Ашот Ваграмович, ваш «папа».

– Кто? – иронично переспросил Мачколян и даже слегка усмехнулся, за что сразу же словил удар ноги по ребрам, заметно обмяк и притих.

– А то ты не догадался, урод, – зло бросил Савельев-младший. – Я крыша вашего лоховского крысятника, мать твою. Так доступно объясняю, помойная ты яма?

– С такими, как ты, я дел не имею, – выудив из памяти информацию о том, что некий Савельев действительно при прошлом директоре заботился о спокойной жизни их заведения, промямлил Ашот. – Если что-то нужно твоему папаше, пусть приходит сам.

– А вот это не тебе решать, мразь, – повторив удар, буркнул парень. – Мы без соплей знаем, что нам делать. А теперь слушай сюда, директоришка, – присев прямо напротив его лица, продолжил говорить Савельев-младший. – Моему папаше, да и мне лично тоже, интересно знать, когда ты вернешь деньги за партию товара, пингвин безмозглый?

– Похоже, вы ошиблись адресом, – с трудом сглотнув застрявший прямо посреди горла ком, проговорил Ашот. – Все эти дела вы решали с Пожаровым, я к ним никакого отношения не имею.

– Ну да, так уж и не имеешь? – не поверил ему парень. – А я вот имею информацию, что ты состоял в доле с Пожаровым и именно потому сейчас и занял это место. Кстати сказать, есть подозрение, что именно с твоей легкой руки Пожарова раскочегарило по стенам. Или не так?… Вот только не надо отмазок, я этого не люблю – меня вообще чужие разборки не колышут, но деньги или же сам товар ты вернуть обязан.

– Еще раз повторяю, я не в курсе дел Пожарова, – предпринял еще одну попытку прояснить ситуацию Ашот. – Я не знаю ни про какой товар.

– Ха-ха-ха, – передразнил его Савельев. – Эти сказочки ты своим внукам расскажешь, если, конечно, доживешь, а вот мне баки забивать не надо. И потом, проблемы негров шерифа не заботят. У меня нет времени заниматься чужой работой и выяснять, кто и что у вас делал. Я свое слово сказал, не будет товара или денег, можешь считать себя трупом, а свой ресторан сортиром. Я тебе это гарантирую.

Мачколян не посмел ему возразить, так как неожиданно в его памяти всплыл чей-то рассказ о том, как Савельев со своими ребятами разбирался с несогласными платить бизнесменами. Лучше уж не рисковать собой, коли такое дело. Но и платить за то, к чему он не имел никакого отношения, тоже не особенно хотелось, а потому Мачколян скромно попросил:

– Пусть они отпустят меня. Есть несколько вопросов.