Однако прошла неделя, а от ее подрядчиков не было ни слуху ни духу. Условное объявление в «Вечерней Москве», которое должен был дать директор агентства, выполнив заказ, не появлялось.

Лилечка послала Сургучева в больницу, в которой лежал Панфилов, и тот, вернувшись, сообщил ей, что интересующий ее человек пропал, исчез из палаты, а вместо него на его кровати был обнаружен труп неизвестного мужчины. Опознать убитого милиции так и не удалось.

Новости Лилечку озадачили и встревожили. Она поняла, что сделала неверный ход. Панфилов теперь знает о том, что его кто-то намерен убить, и будет вдвойне осторожен. Охранная фирма, киллеры из которой не смогли выполнить ее заказ, на нее выйти не сможет, отсюда опасности Лилечка не ждала. Этот момент она заранее продумала.

Она уверена была, что ее не выследили, когда она возвращалась из агентства, поскольку подстраховалась и самым тщательным образом проверила, нет ли за ней слежки. Связь с ней у директора агентства была односторонней – она могла ему позвонить, а он ей нет.

Но больше всего ее беспокоило теперь то, что Панфилов мог догадаться, кто заинтересован в его смерти, и заявиться к ней сам. Общаться с этим головорезом Лилечка не испытывала никакого желания.

Если бы ее спросили, в какой ситуации она хотела бы увидеть Константина Панфилова, она ответила бы без раздумий – в морге на опознании.

Лилечка отправилась в Париж и на три дня выбросила из головы все неприятности, связанные с Панфиловым. Но сегодня, возвращаясь из Шереметьева, она обратила внимание на светло-серый джип, который следовал за ее машиной от аэропорта до самого дома на Тверской. И дома, уже переодевшись и приняв душ, она не могла отделаться от ощущения чьего-то взгляда.

Лилечка нервничала и пыталась залить свою тревогу виски. Она стала намного меньше пить после того, как ей удалось прибрать к рукам наследство мужа. Но теперь… Она поняла, что ошиблась, доверилась непрофессионалам и сама теперь из-за своей ошибки находится в опасности. Виски немного притупляло чувство страха – и за свою жизнь, и за сохранность своих денег.

Звонок Сургучева взволновал ее еще больше. Он заявил, что ему необходимо срочно с ней встретиться. Лилечка пыталась послать его ко всем чертям, но тот проявил неожиданную настойчивость, граничащую с наглостью. Лилечка, даже порядком захмелев, сообразила, что это неспроста, и согласилась с ним увидеться. Поскольку она была слишком пьяна, чтобы показываться на людях, Сургучев получил разрешение приехать к ней домой.

Начальник охраны, по случаю прибытия хозяйки из Парижа дежуривший лично, доложил снизу, что Сургучев дожидается внизу, что тот трезв и оружия при себе не имеет. Лилечка набросила на голое тело полупрозрачный шелковый халат и приказала пропустить ее помощника наверх в квартиру.

Она жила в новом элитном доме, который строили по индивидуальному проекту. Некоторые квартиры, рассчитанные на особо богатых людей, имели отдельные входы. Лилечкина квартира занимала весь пятый этаж и имела отдельный подъезд, в котором круглосуточно дежурила охрана.

Лилия Николаевна не любила никаких сюрпризов, связанных с опасностью для ее жизни, и предпочитала тратить большие деньги на охрану, но чувствовать себя дома в полной безопасности.

Сургучев появился из лифта, держа в руках папку для бумаг, и Лилечка подумала, что он опять озабочен какими-нибудь акциями, которых накупил целую кучу, а теперь не решается продать.

Она ничего не понимала в ценных бумагах и всегда раздражалась, когда Сургучев являлся к ней за разрешением продать или, наоборот, приобрести контрольный пакет какой-нибудь компании.

– Что ты себе позволяешь! – встретила она его раздраженной фразой, едва он появился в гостиной. – Я только что прилетела из Франции. Могу я хотя бы до завтрашнего утра отдохнуть?

Она попыталась встать с дивана, но пошатнулась и снова упала на него.

– Вы несколько не в себе! – ответил Сургучев взволнованно. – И это меня очень огорчает. Я не знаю всех подробностей, но мне кажется, что складывается опасная для вас ситуация.

– Опять ты со своими бумажками! – воскликнула Лилечка. – Сколько раз я тебе говорила: поступай как хочешь! С каждой сотни, которую ты для меня сумеешь заработать, десять долларов – твои. Если тебе мало – скажи! Я подумаю, может быть, добавлю.

– Речь не о деньгах, – ответил Сургучев. – И не об акциях. Пока вас не было, со мной связался очень странный тип. Он утверждает, что ему нужно с вами встретиться, чтобы обсудить вопрос, который интересен для вас обоих. Он ждет внизу…

«Панфилов! – мигом протрезвев, подумала Лилечка. – Он понял, что это я нанимала киллеров! Мне конец!»

– Кто он? – быстро спросила она.

– Не знаю, – развел руками Сургучев. – Он отказался назвать мне свое имя.

– Так какого же черта ты являешься ко мне? – выкрикнула Лилечка. – Выясни! Направь его к начальнику охраны! Как ты смеешь приводить в мой дом неизвестно кого! Мало ли что у него на уме.

– Я сделал это только потому, – продолжал Сургучев, – что он назвал мне имя человека, который, как он утверждает, его интересует…

– Ну! – нетерпеливо сказала Лилечка.

– Это тот самый человек, о котором вы просили меня недавно разузнать, – ответил Сургучев. – Его интересует Константин Панфилов.

Лилечка схватила телефон.

– Срочно проводите ко мне мужчину, которого привел с собой Сургучев, – приказала она охране. – Проверьте его по полной программе.

«По полной программе» означало – проверить не только на наличие оружия, но и на наличие всякого рода записывающих устройств и транслирующих микрофонов. На это уходило чуть больше времени, поэтому к людям вроде Сургучева, пользующимся доверием Лилии Николаевны, полная программа не применялась.

Через три минуты в гостиной в сопровождении Сургучева появился очень симпатичный молодой мужчина с тонкими чертами лица и выразительными темными глазами, в которых Лилечка безошибочно разглядела огонек вечного интереса к женщинам, особенно красивым женщинам.

Лилечка была достаточно опытной дамой, чтобы мгновенно выделять среди мужчин тех, кто особенно неравнодушен к женскому полу, то есть тех, кого в народе называют «бабниками».

«Возможно, это еще пригодится, – подумала Лилечка. – А что! Он очень недурно выглядит. Я, кажется, даже не против, чтобы это мне пригодилось…»

Красавчик задел ее слабое место – она тоже не была равнодушна к красивым мужчинам и очень часто не сдерживала едва зародившегося желания, если мужчина вызывал в ней волнение.

Впрочем, на этот раз проблема, ради которой этот красавчик оказался в ее квартире, была настолько серьезной, что Лилечкино желание тут же угасло, не успев вспыхнуть в полную силу.

– Итак, я вас слушаю! – сказала она совершенно трезвым голосом, хотя чувствовала, что пол под ее ногами слегка покачивается. – И говорите быстрее. Я сегодня страшно устала. Еще утром я была в Париже.