Том, задумавшись, показал маленькое расстояние между большим и указательным пальцем.

— Настолько плевать?

— Нет, — покачал он головой и сделал несколько крупных глотков из горлянки. — Настолько не плевать.

— Он ради тебя отдал пять килограмм бесценного ресурса!

— И насколько он был бесценен? — прищурился Том.

— Настолько, что даже Императорский род Дарнаса, продай он все свое имущество, не смог бы себе позволить и сотую часть этого объема.

— Ничего себе, — присвистнул Том и сделал еще глоток. — Тогда беру свои слова назад — Дархан не идиот… а полный кретин. Иначе и не скажешь.

— Да как ты…

— Скажи мне, Аркемейя, — перебил Том. Он все еще, свободной рукой, протягивал ей копию своей горлянки. — Хаджар сейчас в смертельной опасности?

— Безусловно!

— На грани смерти?

— Он уже почти на пороге дома праотцов!

— Тогда нам точно не о чем беспокоится.

Аркемейя, будто выброшенная на берег рыба, молча открывала и закрывала рот.

— Успокойся, красавица, — пожал плечами Том. — Насколько я видел, его продырявил Белый Клык… Не хочу тебя разочаровывать, но я видел, как Хадажр перечил главам Семи Великих Кланов Дарнаса. Видел, как он прыгал в пасть чудовищным монстрам. Как обхитрил древнюю ледяную ведьму. А уж из историй про него и не такого наслушаешься.

— Любой удаче есть свой предел.

— Разумеется, — согласился Том. — но когда дело касается Хаджара… в общем, если он находится при смерти, в какой-нибудь глубокой заднице, ты вылезает из неё не с запахом дерьма, а при звонкой монете. Знаешь, иногда даже обидно становится.

— Он может умереть!

— Может, — вновь не стал спорить Том. — но, видишь ли, я хорошо знаю историю. Все же — аристократическое образование, как никак. И такие люди как Хаджар Дархан… смерть на обочине империи, в грязи и пыли, от руки какого-то Белого Клыка… нет, такие люди уходят иначе. Уходят так, что об этом еще сотни эпох поют песни. Так что выпей и успокойся. Эту стену тебе все равно не пробить, да и не зачем. Тот, кто её ставил явно ничуть не слабее Белого Клыка. И, к тому же, он… ну, то есть — она, явно озаботилась тем, чтобы никто не потревожил этих голубков.

Аркемейя вдруг поняла, что не только она видела беловолосую мечницу.

— Ты её видел, — она не спрашивала, а утверждала.

— Видел, — кивнул Том. — и, знаешь, что-то мне в ней показалось знакомым… Хотя, наверное, слишком много, — он покачал горлянкой, в которой плескалось что-то слишком густое, чтобы быть простой водой. — Так или иначе, она точно знает Хаджара. И, если бы хотела, то легко бы его добила. Но вместо этого оставила, своего рода, защиту. Одно уже это говорит о том, что ему ничего не угрожает…

— Ничего?!

— Ну, ничего сверх того, что угрожает нам всем, а таким людям, как он — в двойном объеме. Так что вместо того, чтобы сотрясать воздух и пытаться пробить непробиваемое, лучше выпей, — Том, внезапно, окинул девушку оценивающим взглядом. — Хотя, если хочешь, можешь еще немного попрыгать в пламя. Глядишь, одежду до конца и спалит.

Аркемейя вытянула саблю и та уткнулась острием под кадык Тому. Несмотря на то, что в прошлый раз, около спуска на рудник, после подобного жеста Том едва было штаны не испачкал, сейчас он выглядел весьма индифферентно.

— Ты притворялся?

— Ты бы меня не убила в любом случае, — развел руками бывший аристократ. — к чему тебе это? Ты явно не хочешь портить отношения с нашим общим знакомым. Это прекрасно понимал и я, и ты и он сам. Так что мы все там притворялись.

Аркемейя выругалась. Потом подумала и выругалась еще раз, но уже куда грязнее.

— Хорошо сказала, — улыбнулся Том и вновь протянул горлянку.

Аркемейя приняла емкость, зубами вырвала пробку и сделала первый глоток. Горячая, почти раскаленная жидкость обожгла горло, а затем порохом взорвалась в желудке.

Прокашлявшись, девушка сделала еще несколько глотков.

— Уважаю, — хмыкнул Том.

Аркемейя посмотрела на него. Высокий, статный аристократ со слегка печальным, задумчивым взглядом. Проклятье… наверное в Сухашиме большинство девушек в ночных грезах видят именного этого молодого воина.

— Ты не так глуп, как кажешься.

— Все мы кем-то кажемся, Аркемейя из Курахдана, — Том приподнял горлянку так, словно делал тост. — Каждый из нас в душе кто-то другой, чем мы показываем на публике и…

— Хватит со своей философией, сопляк, — процедила Аркемейя. — и без неё тошно.

Том только засмеялся.

— У вас с варваром явно много общего… — а затем, как-то неожиданно, он выпалил. — Может переспим пока его жде…

Оставшийся звук слова вернулся в глотку Тома раньше, чем он успел его выдать. Причем вернулся посредством мощного удара кулаком Аркемеймия.

Том, пролетев спиной несколько метров, приземлился на мокрую, вязкую и горячую грязь. Ему на лицо падал белый снег.

— Еще раз позволишь себе подобное, — шипела стоявшая поодаль Аркемейя. — отправлю к праотцам!

— Праотцы… — протянул Том. — интересно, а есть ли они у меня теперь? Интересно даже… так что, если хочешь, не сдерживайся.

Том отодвинул край одежд и обнажил грудь.

— Только бей наверняка, — произнес он, заливая в горло остатки содержимого горлянки. — боль не люблю.

Аркемейя посмотрела на него и отошла в сторону. Она уже видела подобный взгляд. Он не предвещал ничего хорошего ни смотрящему, ни тому, на кого он смотрел.

Том продолжал лежать в вязкой грязи. Он смотрел на залитое серебром ночное, зимнее небо. Падал снег.

Забавное совпадение.

Этой ночью у его сестры должен был родиться ребенок — его племянник. Вот только теперь это уже была не его сестра… у него не было никакого племянника или племянницы.

Том остался совершенно один…

Дул северный ветер.

Том завидовал оркам… Но, кто знает, может вскоре он сможет получить то, ради чего пошел следом за Хаджаром…

* * *

Сидя в позе лотоса, Хаджар не погрузился внутрь своей души. Наоборот — он устремлялся куда-то в обратном направлении. Все дальше и дальше от самого себя. От этого иллюзорного мира. Затем от реального, а потом, оказавшись над Рекой Мира, Хаджар впервые посмотрел не вглубь бесконечного потока энергии, а… наверх.

Там не было ничего. Только чернеющая пропасть бесконечной, бездонной пустоты. Хотя, даже сама пустота подразумевала наличие этой самой пустоты, там же, над Рекой Мира, не было ровным счетом «ничего». Даже пустоты.