Кристиано обернулся, и сердце в его груди екнуло.

Его нагонял бежевый "Скарабео-50" с наклеенным спереди на руле большим желтым смайликом.

Скутер Фабианы Понтичелли. "Что мне теперь делать?"

Он в панике огляделся, ища, где бы спрятаться. Но где? Вокруг была голая пустыня.

Ему абсолютно не катило, чтобы Фабиана Понтичелли увидела его, шагающего по обочине под дождем в трех километрах от школы, как последнего лузера.

Он инстинктивно повернулся спиной к дороге в надежде, что его не узнают. Краешком глаза Кристиано увидел, как скутер пронесся мимо. За спиной Фабианы Понтичелли сидела Эсмеральда Гуэрра. Обе в ветровках из переливающейся плащёвки, одна розового, другая фисташкового цвета. Обе в мини-юбках. Обе в черных кружевных колготках и техасских сапогах. На голове у обеих шлемы с развевающимися на ветру плюмажами.

Они были ровесницы Кристиано (точнее, Фабиана, которая оставалась на второй год, была на год старше и поэтому уже могла ездить на мопеде), учились в той же школе, в параллельном классе. Девчонки были из "Н", а он из "В".

Кристиано был с ними едва знаком.

"Не заметили"

Он ошибался. Метров через пятьдесят скутер замедлил ход и съехал на обочину.

"Спокойно, наверняка они встали, потому что зазвонил мобильник"

Длинные девичьи ноги торчали по обе стороны скутера, как черные лапки тарантула. Из выхлопной трубы вырывался белый дымок.

Затаив дыхание, он протопал мимо как ни в чем не бывало, но в конце концов, обгоняя их, не удержался и взглянул в их сторону.

Фабиана подняла забрало шлема:

— Эй, ты! Стой! Куда топаешь под дождем?

Кристиано невероятным усилием собрал в легких остатки воздуха, чтобы выговорить:

— В школу...

Каждый раз, когда ему доводилось говорить с этой парочкой, случалось одно и то же, отчего он расстраивался и переживал.

Он вдруг робел до такой степени, что не мог выдавить из себя ни одной осмысленной фразы. Его бросало в жар, а уши раскалялись, как головешки.

Не будь он так нелеп, ему, возможно, удалось бы их рассмешить, подружиться с ними — в общем, понравиться им. Но это было невозможно по одной простой причине.

Фабиана и Эсмеральда были слишком красивые.

Его просто вырубало. Когда он видел их, ум у него заходил за разум. Кристиано становился полным кретином и мог только односложно отвечать, кивать или мотать головой.

Они вели себя так, что он чувствовал себя нулем без палочки. Прекрасно зная, что нравятся всей школе, они крутили тобой, как хотели, ради забавы. Заигрывали, а когда игра им надоедала (этот момент наступал очень скоро), ты для них больше не существовал. Превращался в пустое место. И потом, они были странные. Ходили парочкой, гладили друг друга, целовались. В школе говорили, что они наполовину лесбиянки. В общем, они казались неземными существами, которые залетели сюда на мгновение, только чтобы дать тебе понять, что никогда не будут твоими.

С женским полом Кристиано Дзена придерживался простой стратегии: забивать на них на всех. Строить из себя крутого, себе на уме, загадочного чувака. Но было у него подозрение, что это не очень работало.

— Опоздал на автобус? — спросила Фабиана.

Кристиано зажег сигарету и кивнул головой.

— Ой, ты еще и куришь?

Он пожал плечами.

— Пока до школы дотопаешь, уроки-то кончатся... — Фабиана смерила его взглядом и потом улыбнулась: — Тебе ведь на все глубоко плевать, верно? Ты ведь весь мир ненавидишь?

— Точно.

— Хочешь, подвезу?

Тут Эсмеральда, которая дергалась, будто ее мучила крапивница, подняла забрало и фыркнула:

— Кончай, Фабиана! Втроем нас остановят. Фиг с ним! Тебе-то что? Мы опаздываем.

До Кристиано доносились только обрывки спора.

Он спросил себя, кто из них двоих ему больше нравится. У Эсмеральды была смуглая кожа, глаза черные-пречерные, как капельки нефти, гладкие черные волосы и тонкие губы цвета спелой сливы. Фабиана — полная противоположность. Самая что ни на есть блондинка, с зелеными, как болотная вода, глазами и пухлыми бескровными губами. Но в остальном они были жутко похожи. Худые, высокие, курносый носик, длинная шея, прямые волосы до середины спины и маленькие груди. Одевались девицы одинаково. И у обеих было надето на палец потрясное серебряное кольцо с черепом, а в брови, на языке и в пупке красовались одинаковые пирсинги. Минарди уверял, что и щелки у них проколоты и что когда они остаются одни, то пристегивают цепочку к колечкам и так расхаживают по дому.

— Ладно тебе, Эсме, кто еще остановится ради него в такую погоду? — сказала Фабиана подруге. — Посадим его между нами. Давай потеснимся.

— Я пешком, — вылетело у Кристиано безо всякой на то его воли.

Тут уже настал черед Эсмеральды. Она внимательно посмотрела на него и потом сказала с насмешливой улыбкой:

— То есть как? Не хочешь сесть между нами?

В школе болтали, что Гуэрра и Понтичелли трахаются на пару с парнями из лицея. Особенно с одним — с Марко Маттотти по прозвищу Теккен, мускулистым красавчиком с длинным хвостом на затылке, победителем областного чемпионата по тайскому боксу. Когда Теккен подъезжал к школе на своем мотоцикле, они льнули к нему, как кошки в течке, и целовали в губы.

Но в этой сцене было что-то фальшивое, они нарочно разыгрывали спектакль, чтобы одноклассники поумирали от зависти, а одноклассницы получили повод пошушукаться и посплетничать.

И уж не счесть, сколько раз Кристиано дрочил, воображая, как трахает их обеих. Картинка была всегда одна и та же: пока он дрючил одну, другая его целовала. Потом они менялись ролями.

Он попытался прогнать эту сцену из головы.

Что делать?

— Ладно, еду с вами, — вздохнув, нехотя согласился он.

Эсмеральда торжествующе захлопала в ладоши:

— Выиграла! Я выиграла пари! Ты видела? Дашь потом скатать домашку.

— Тоже мне пари. Это ж как нечего делать. — Фабиана опустила забрало.

— Вы о чем? — не удержался Кристиано. Эсмеральда выдала победным тоном:

— Я сказала, что ты фуфло. Что никакой ты не крутой парень и сядешь с нами на скутер. Мы поспорили.

— Поздравляю. Ты выиграла, — сказал Кристиано и, повесив голову, пошел своей дорогой.

19.

Заехав за Данило в бар "Бумеранг", Четыресыра направился домой к Рино Дзене.

Старого "боксера" почти не было видно под ними. Тучные ягодицы Данило наполовину свешивались с сиденья.

Данило терпеть не мог ездить на мопеде с Четыресыра, который гонял как чокнутый, проезжал на красный свет и к тому же не мылся.