позицию, грамотность в решении поставленных задач, уверенность в бою и принятии решений. И при этом Ян никогда не претендовал на место Гарвича — и для того это был подарок судьбы: соратник, обладавший таким же талантом руководителя никогда и ни при каких условиях не требовавший для себя привилегий, каких-то мест или должностей. Всё, что нужно было Яну Погорельскому — свобода землян. И сегодня, в час, когда от людей, руководителей центра и приближённых, требовалось принять решение — остаться в деле или отказаться от своей работы — Ян выбрал первое. И Гарвич никогда бы не позвал Яна, если б не был на сто процентов уверен в том, что он согласится. Его твёрдая интуитивная уверенность в Яне Погорельском не подвела его и на этот раз. И Ян был с ним.

Разработать боевую операцию так, чтоб она была идеальной — пожалуйста. Выжить там, где практически это невозможно, и спасти партнёров — пожалуйста. Высказать своё неодобрение на решение Гарвича — на это Ян тоже был горазд. Он был единственный, чьё внутренне хладнокровие позволяло напрямую указывать лидеру, что тот неправ, причём Ян делал это таким образом, что Гарвич ни разу не усомнился ни в своём лидерстве, ни в верности Яна. Кроме того, способности к телепатии и мастерское владение телекинезом в сочетании с каким-то потусторонним спокойствием, граничившим с цинизмом, заставляли Лиловых относить Яна к области неизведанного. За свои способности он получил позывной «Шаман».

И теперь Шаман был снова в деле.

Гарвич поднял голову, указал пальцем на сумку:

— Ян, вот твои вещи. Барахло в большом отделении, документы — в боковом кармане. Переодевайся, потом сразу пойдём на контроль, у нас вылет в половину десятого. Сюзанна нас ждёт в холле. Челнок уже готов к старту, называется «Спектр». Я проверил номер — «жучков» нет, можем разговаривать свободно, — и он опять опустил голову на руки.

В имени Сюзанны Ян уловил какую-то тревогу, волнение, обиду… Что это? Он вспомнил свои вчерашние домыслы и удивился, что чувства Гарвича с ними совпали. Впрочем, это и вправду могло быть лишь совпадением.

Ян обратился коллегам:

— Что с ним? — вопрос был таким, будто Гарвич не слышал этого вопроса.

— Мигрень… — сообщил Баргас и пожал плечами.

Ян стал собираться. Открыл сумку — ничего не обычного: предметы мужской гигиены, такой же полётный комбинезон, пилотные ботинки. Он переоделся, ботинки зашнуровались сами, комбинезон сам подогнался по фигуре. Он сложил гражданское в сумку, повеисл её на плечо и спросил:

— Ну что, вперёд? Попьём кровушки?

А в голове, словно непрошенные, возникли мысли: «Прощай, Земля! Не знаю, увижу ли я тебя вновь!»

Перед выходом из номера Гарвич огласил легенду: «груз — продовольственный, летим на планету Тац». Потом «раздал» всем профессии, которые в точности совпали с их мирными специализациями: Гарвич — первый пилот и командир борта, Ян — радист гиперпространственной и планетарной связи, Баргас — сопровождающий груза, Клайфтон — бортинженер и запасной пилот, Сюзанна — второй радист. Теперь-то Ян понял на чём основывался подбор исполнителей — нужно было не только принести пользу операции, но «попасть» в специальность членов экипажа.

— В свободной зоне не смейте лу́пать глазами как котята, — выдал своё последнее напутствие Гарвич, — Запомните: всё для вас там обычное, если вы были там хотя бы раз. Это всем понятно?

Все дружно закивали головами.

От гостиницы, где Ян согласился на таинственную операцию, к порту «Нотрек» вела тропинка через парк. «Нотрек» — порт, построенный азурцами, цивилизацией, с маниакальной навязчивостью тяготеющей к природному естеству окружающего мира. На каждой открытой планете, где это только позволяла местность, города, поселения, городские пустыри они превращали в парки — экология городов была для них одной из главных задач прогрессорства. Но парк не примыкал к космопорту вплотную. Он заканчивался огромной бетонной площадью, служившей буфером на случай аварий и разлива топлива. Между самим парком и бетонной площадкой азурцы возвели бетонную стену высотой в один корпс[1], оснастив каждую тропинку раздвижными силикоборовыми[2] дверями.

И по этой тропинке сейчас шли четверо мужчин, одетые в чёрные комбинезоны пилотов. В отличие от вчерашнего дня, сегодня Ян шёл уверенно, с расправленными плечами, твёрдо осознав свою внезапную миссию.

Земляне пересекли буферную площадку, и подошли к зданию терминала. Конечно, и здесь не обходилось без ограничений, наложенных азурским порядком. Взлётное поле любого космического порта на Земле объявлялось «свободной зоной», в отличие от всей остальной территории Земли, и было огорожено забором из сетки Рабица[3]. Несанкционированное попадание на территорию взлётного поля каралось для землянина высылкой на закрытую планету. Да и санкционированный вылет для землянина оставался под запретом. Лишь во время депортации групп провинившихся, в порту можно было увидеть землян.

Терминал представлял огромное здание с прозрачными силикоборовыми стенами, внутри которого пространство делилось пополам громадной, во всю ширину здания, стеной из силикоборовых панелей. Со стороны входа — обычная земная зона, здесь ещё могли находиться земляне, а вот во второй половине, выход из которой направлял на лётные поля, землянам было находиться запрещено. В нижней части стены, ровно по центру зала располагался пункт пропуска, охраняемый СБА. Каждый проходящий через пункт должен был приложить руку к специальному сканеру, а терминал считывал его данные и сравнивал с базой данных. Лишь после этого, если человек являлся коренным азурцем, либо землянином, которому разрешили вылет, он допускался в свободную зону.

По легенде лишь Хуго Баргас оставался землянином с разрешённым вылетом. Если бы Гарвич оставил землянами всех — это вызвало подозрения. Как и кому удалось внести изменения в базу биометрических данных — вопросов не вызывало. Цифровой шпионаж у Лиловых был поставлен на должном уровне, но многое другое действительно было очень странным. Откуда взялся челнок, готовый их перевезти? Кто его предоставил, ведь каждый космический летательный аппарат, имевшийся на Земле, сразу после начала оккупации был учтён, а находившиеся в частных руках — изъяты? Откуда взялось топливо для заправки? Чем дальше Ян погружался в игру, затеянную Гарвичем, тем больше становилось вопросов и ещё меньше ответов и, судя по всему, никто, кроме самого Гарвича, ничего не знал в полной мере. Ян привык действовать по-другому: получать задание на разработку операции, составлять план — или приглашаться сразу под готовую миссию, цели, задачи и хотя бы примерный план которой заранее известны. А сейчас он чувствовал себя будто в мутной воде: что делать — непонятно, куда двигаться — неизвестно.

Пункт пропуска надлежало проходить по одному. Экипаж землян встал в очередь — к вылету готовилось ещё порядка десяти