- Вычеркивай! – внезапно отрезал отец. – В сказках не должно быть любви.

- А почему?- наивно спросила я.

- Потому что я так сказал. Слишком много розовых соплей, - пояснили мне.

- Золушка что? Тоже хотела на бал, чтобы нагадить принцу в тапки? Может, в душу? Может, это он был виновником того, что она стала нищей Золушкой?  - предложила я.

- Хороший вариант. Оставляем! – меня побаловали благосклонностью.

Я добралась до конца.

- Нет, - в голосе его величества послышалась твердость. – Принц ее никогда не нашел. Золушка отравила мачеху. И все жили долго и счастливо!

- А в туфельку нагадили коты! – исправляла я на столике. – В итоге все закончилось хорошо!

Я смотрела на красавца. Он смотрел на меня.

 Я – профессиональная няня. А профессиональная няня знает простое правило. Никогда не противоречить воспитанию. В семье веганов я смотрю Чипполино, жую капусту и ругаю трупоедов. Лишь урчание живота выдает тягу к котлетам.

Лицо его величества почему-то помрачнело. Он смотрел на бокал и молчал.

- Я так понимаю, что у вас что-то случилось. Это не мое дело, я знаю, - осторожно начала я.

На меня подняли взгляд.

- И я ни коим образом не хочу вмешиваться в воспитание, - добавила я. Выражение глаз не предвещало ничего хорошего.

- Но, может быть, ребенку лучше знать правду? – шепотом закончила я. – Ему так проще будет. Я уверена.

Красивые глаза опустились вниз. На губах дрогнула улыбка. Рука сжала бокал так, что он лопнул. Алое вино потекло по руке. Крупными каплями оно упало на пол. Ножка бокала звякнула об пол.

- Вон, - послышался шепот. – Вон отсюда. Делай то, что тебе сказано. Ты для него никто.

- Это вы для него с каждым днем становитесь никем, - ответила я. И испугалась своих слов. Но это была правда!

Я смотрела на его величество. И прижимала к груди исправленную сказку.

 Он медленно встал со своего кресла. Почему-то мне казалось, что ему очень не хотелось это делать.

В этот момент невидимый оркестр быстро проиграл в голове похоронный марш. Ободрил меня, так сказать! Мои зубы отбили чечетку. Танцующие ребята понесли мой гробик в сторону пламенного заката. Жаль, на моей безвременной могилке некому будет поливать слезами цветы. И удобрять соплями.

Чем ближе его величество приближалось ко мне, тем меньше я понимала, что можно от него ожидать! Я не сильно умею читать по глазам. В основном я привыкла читать по губам. Но красивые губы были сомкнуты в одну линию.

Брови сошлись на переносице. Наверное, он был бы ослепительно красив, если бы улыбнулся. Хоть раз. По-настоящему. Но что-то мне подсказывало, это случится уже после моей безвременной кончины. Однажды, когда я этого не увижу.

Я – девушка не из робкого десятка. Скорее, из пугливой сотни. Или опасливой тысячи.  Мысли смешались в голове.

Вблизи он выглядел еще красивее, чем издали. Что обычно мужчинам не свойственно.

На всякий случай я заглянула ему за спину. Где-то в комнате затаился фотошоп. Других объяснений красоте у меня нет!

Мне казалось, что его уже полюбили все красавицы этого мира. И не красавицы тоже. Если мерить любовь, то только очередями. И я стою последней с табличкой: « Кончился мужик».

О чем я только думаю! Ко мне писец крадется семимильными шагами! А я думаю про красоту мужика, который вот – вот задушит меня голыми руками. Наверное…

Опустив глаза, я честно пыталась насладиться последними секундами своей жизни.

Пока ничего не происходило. Я на всякий случай подняла глаза. Видимо, в них был всего один вопрос: «Когда пойдем казниться?».

Взгляд, который смотрел на меня, был странным. Рассеянным. Как-будто, он смотрит на меня и думает о чем-то своем. Я впервые видела такие глаза.

- Кто ты такая, чтобы давать мне ценные указания? – послышался голос. Я почему-то не могла отвести взгляд. И смотрела прямо в черноту его жгучих глаз.   Видимо, так умирают суслики после слов: «Привет, змейка!».

- Извините, - прошептала я. Мама всегда говорила, что вежливые люди живут дольше. Видимо, мама чего-то не знала про человеков-пауков.

- За что? – спокойно и равнодушно спросило его величество.

- За то, что не стала лицемерить, - пожала плечами я. – Ребенку нужен отец. Пример. Вы ни разу не брали его на руки. При мне точно. А ему это нужно…

Я поднесла руку к шее. Мне казалось, что так проще будет спрятать ком в горле.

- Тебе придется смириться с тем, что я – отвратительный отец, - послышался голос. Судя по интонациям, где-то обещали заморозки.

- Иначе тебя бы здесь не было, - произнесло его величество.  – Еще одно правило. Чем меньше вы попадаетесь мне на глаза, тем лучше.

- «Вы» – это я и ваш сын? – спросила я, сглатывая.

- Теперь да, - послышался ответ. – Ты и наследник. Ни тебя, ни его я видеть не желаю. Когда я захочу видеть вас, вам сообщат.

- Чем же мы так провинились? - вздохнула я. – Ладно, я! А он?

- Ты слишком много разговариваешь, для няни, - услышала я ответ. – И слишком много думаешь, для женщины.

Из моей дрожащей руки вылетели листики со сказкой. Я  присела и стала нервно собирать их. Ничего не понимаю! Так, вот еще один листик. Его сюда. Этот листик сюда. Это начало сказки. А где конец, который он правил?

- А где ваш конец?– спросила и подняла глаза. Мой взгляд уперся в черный бархат штанов. Аккурат в нужное место.

- Я … не вижу… вашего… к-к-конца, - пронесло меня по рельсам заготовленной фразы.

В каждой женщине живут две противоположности. Скромность и любопытство.

Скромность требует опустить глаза. Любопытство – оценить все по шкале: «угрожающе стучать по спичечному коробку» до «сломать стол одним ударом!».   Но во мне победила дружба.

Мои глаза забегали. Я покраснела, как школьница, у которой на уроке физкультуры треснули штаны. В душе тут же проснулся парикмахер. Поэтому я просто нервно поправляла волосы. Уже раз двадцатый. Одну и ту же прядь. За ухо.

Мне протянули листок. Я дрожащей рукой взяла его и … Не знаю, как так получилось, но соприкоснулась с его рукой.  К моим щекам прилила свежая порция краски.

Пару секунд я пыталась отобрать листок. Если бы я так отбирала зарплату, то умерла от голода. Его удивленные глаза опустились на наши пальцы.

- Вон отсюда, - послышался голос.

Мне очень хотелось сказать что-то умное.

- Паучий случай, - икнула я, напирая на дверь.

Дойдя до комнаты, я юркнула в дверь и тихо сползла по ней. Все в порядке! Это просто потому, что он красивый. До этого красивых мужиков я видела только в магазине. На полочке мужских товаров. И в рекламе. Такое чувство, что где-то есть заповедник. Там красивые мужики сбиваются в стаи. По ограждению пущен ток. На ограждении висят обугленные трупы одиноких и отчаянных женщин.  И раз в день в заповедник приезжает машина. Отлавливает пару особей для рекламы. А вечером снова выпускает на волю.