– Я никогда не обсуждаю подобных вещей, – холодно уронила Индия. – Мой агент просто свяжется с вашим.

– Вы истинная леди, как пить дать, – пробормотал Торн.

…А ведь она не могла не заметить выпуклости в его паху – правда, похоже, не поняла, что это такое…

– Пойдем, моя дорогая, – окликнула Индию Аделаида, уже стоя в дверях. – Мне нужно сделать еще несколько визитов.

– Встречаемся послезавтра в Старберри-Корт, – сказала леди Ксенобия, вздернув подбородок – ни дать ни взять королева Елизавета, обращающаяся к парламенту. – С раннего утра, мистер Дотри.

Она сделала шаг к нему и, понизив голос, прибавила:

– С раннего утра – это означает в девять, мистер Дотри. Извините за то, что вынуждена это оговаривать, но, как мне кажется, ваши вечера бывают обычно чересчур… утомительны.

…Она все-таки заметила его эрекцию! Которую звук грудного хрипловатого голоса лишь усугубил…

– А спустя некоторое время, – продолжала Индия, – я посоветую вам прибегнуть к услугам мсье де Вальера.

– Но почему вы советуете мне именно этого портного? – слегка растерялся Торн, с удовлетворением вспоминая, сколько сюртуков и камзолов пошил ему де Вальер за последние годы. Он ненавидел павлинью яркость одежд, особенно предназначенных для дня, но это не означало, что у него напрочь отсутствовали элегантные платья.

– Потому что ему особенно ловко удается скрывать некоторые… недостатки, – холодно сказала она. И провались он на этом самом месте, если в этот миг эта чертовка не взглянула прямо на его промежность!

Как, по ее мнению, мог ухитриться портной скрыть столь впечатляющее возбуждение? И неужели Ксенобия подумала, что он вот так и ходит целые дни напролет? Хотя он уже понимал, что это вполне реально – если она будет рядом. Индия скрестила руки на груди, отчего впечатляющие выпуклости стали еще рельефнее – зрелище, за которое любой мужчина продал бы душу дьяволу!

Иффли проводил обеих леди к выходу, а Торн получил возможность обозреть бедра леди Ксенобии, покуда те не скрылись под складками ротонды. Затем с тяжелым вздохом он перевел взгляд на свой пах…

И лишь когда двери за гостьями закрылись, до него дошел истинный смысл слов леди Ксенобии. Она обозвала его эрекцию «недостатком». Ничего себе «недостаток»! Торн захохотал во все горло.

Еще ни одна женщина, будь то леди или дама попроще, не жаловалась на размеры его мужского достоинства. Просто леди Ксенобия еще не видела его во всей красе!

Ее слова были равносильны прямому вызову. А Торн еще ни разу в жизни не уклонился от поединка.

18 июня, позднее утро

Ганновер-сквер, дом 40, Лондон

– Сожалею, что приходится вас беспокоить, мистер Дотри, но… прибыл ребенок. – В голосе Иффли звучали надрывные нотки – словно у классического актера, пытающегося играть роль в бурлеске. – Спецдоставкой… на телеге.

Торн в это время как раз корпел над идеей резиновой ленты – эту разработку предстояло как можно скорее поставить на поток на его фабрике. Он замыслил эту ленту очень широкой и мощной, чтобы она могла удерживать объемистый сундук на крыше экипажа, хотя он пока и сам не знал, возможно ли такое…

Торн нахмурился:

– Просто кто-то ошибся адресом. Убирайся.

Ему еще предстояло добиться, чтобы лента стала достаточно эластичной, но при этом не размягчалась на ярком солнце…

– Но при ребенке письмо, и оно адресовано вам! – фыркнул Иффли.

Природа одарила дворецкого длинным и тонким носом, придающим ему сходство с грейхаундом чистых кровей, а его фырканье выразило одновременно упрек и малую толику презрения.

Тому, что на пороге сэра Дотри появилось дитя, причем без всякого приглашения, могла быть единственная причина. Но это никак не мог быть его ребенок! Плачевный пример отца заставлял Торна всегда быть необычайно бдительным по части нежеланного зачатия…

– И сколько же лет малышу?

– Я не рискнул бы на взгляд определить возраст – точно могу сказать лишь, что это девочка. Ведь я мало смыслю в делах такого толка, – напыщенно ответствовал камердинер.

По мнению Торна, Иффли страдал манией величия. Может, стоит сослать его в Старберри-Корт?…

– И где же она сейчас?

– Вообще-то всеми почтовыми отправлениями у нас занимается Фредерик. – Иффли почтительно протянул хозяину письмо на серебряном подносе. – Но дитя сейчас в людской и ожидает ваших распоряжений – все-таки оно… не совсем посылка.

Торн взглянул на неровный и неразборчивый почерк на конверте – и его сердце на миг остановилось, а затем забилось вдвое быстрее.

– Тысяча чертей! – еле слышно произнес он. – Вот паршивый засранец!

Стоило ему коснуться конверта, как его тотчас затошнило: как много лет назад, после того как он с жадностью съел заплесневелую маринованную селедку. Тогда он был настолько голоден, что тошнотворный вкус не мог его остановить…

– Приведи ребенка, – приказал он.

Иффли вышел, а Торн усилием воли заставил себя вновь взглянуть на конверт. Но распечатывать послание не спешил, словно полагая, что если не прочтет его, то все как-то уладится само собой. А он уже знал, о чем в нем написано…

Мгновение спустя двери вновь распахнулись и вошел дворецкий в сопровождении одного из лакеев, Фредерика, держащего на руках девочку, на вид приблизительно лет трех-четырех. Маленькие ручки так крепко уцепились за его лацканы, что даже побелели костяшки пальчиков. Личико было скрыто под массой спутанных светлых волос, а ножки казались до жалости тоненькими.

Торн глубоко вздохнул и поднялся из-за стола.

– Ну что ж… Как тебя зовут?

Вместо ответа из груди девочки вырвалось сдавленное рыдание. Дитя явно было до смерти перепугано, и сердце Торна болезненно сжалось. Он не выносил вида перепуганных детишек.

– Возьми письмо, распечатай его и читай вслух! – Он вручил письмо дворецкому и решительно забрал ребенка у лакея. – Фред, можешь возвращаться к своим обязанностям. Благодарю.

Девочка робко взглянула на него – за это мгновение Торн успел заметить серые глазки на худеньком личике, но вот она судорожно уткнулась лицом ему в грудь. Ладонью он ощущал выступающие позвонки на крошечной спинке…

– Черт подери! – вполголоса произнес Торн, усаживаясь на софу и с опозданием вспоминая, что нельзя браниться в присутствии детей. – Так как же тебя зовут?

Но девочка не отвечала, и Торн почувствовал, что крошечное тельце сотрясают беззвучные рыдания.

Иффли прокашлялся.

– Не кликнуть ли домоправительницу?

– Сперва прочти письмо.

Торн обеими руками обнял девочку, соорудив для нее таким образом уютное гнездышко и согревая ее на груди. Подобное всегда успокаивало его сестричек, после того как законный отец их всех перевез к себе, но каждую ночь они просыпались, дрожа от страха…