августе 2014 года. Нет. Неправда. Со времен двадцатичетырехчасового марафона фильмов с Николасом Кейджем. Самое странное, что я едва коснулась его фильмографии. Он плодовит. Интересно, сколько часов моей жизни ушло бы на все фильмы с ним? «Воздушная тюрьма» особенно длинный. У него не так много фильмов короче двух часов. Сейчас погуглю. Хотя нет, к черту, пальцы слишком устали.

Почему я никак не заткнусь?

Джеймс действительно смеется – надо мной или со мной, мне все равно – затем снимает свою черную бандану и расстегивает поварской халат. Под ним оказывается белая футболка, вся в пятнах пота. Он вздыхает, и у меня возникает ощущение, что у него с плеч свалился тяжелый груз.

– Рад, что у тебя выдалась легкая первая смена, – говорит он, зевая. Должно быть, он шутит, хотя это и незаметно. Он направляется к своему шкафчику и, спрятавшись за дверцей, переодевается, хотя ему не стоило об этом беспокоиться. Я слишком устала, чтобы подглядывать.

– Да просто легкотня, – отвечаю я.

Наконец, примерно через три секунды, желание подглядеть пересиливает, и я бросаю на него быстрый взгляд, но Джеймс уже натянул черную футболку. Его плечи подаются вперед, пока он несколько минут разговаривает по телефону. Затем он наклоняется, чтобы поднять сумку, практически размахивая задницей у меня перед лицом. Я не могу не заметить, насколько она хороша. Это не маленькая попка, которая исчезает в обвисших джинсах, а хорошая, округлая, правильная задница.

Мысленно отругав себя, я снова сосредотачиваюсь на своем телефоне. Жду, пока он закроет шкафчик, и только потом поворачиваюсь к нему. В течение следующих трех месяцев Джеймс будет моим самым близким коллегой, и мне нужно найти способ наладить контакт с чем-то еще, кроме его очень красивой задницы. Мне нужно привлечь его на свою сторону. Если кто и заметит мои недостатки, так это он.

– Итак, как долго ты здесь работаешь, Джеймс? – спрашиваю я, подавляя зевок. – Извини, очень длинный день. На рассвете уже была на вокзале Сент-Панкрас.

– Да понятно, – говорит он, бросая грязную униформу в большую корзину для белья у двери и усмехаясь. Смех у него очень приятный, теплый, из глубины живота. – Я здесь уже целую вечность. – Он опускается на стул напротив меня, вытирая лицо белым полотенцем. Его темные волосы падают на лоб, они сильно разлохматились после того, как он снял бандану, и слегка влажные от пота.

– Правда?

– Раньше в Дунвегане недолго работал.

– Дунвеган?

– Ну, знаешь, Дунвеган на острове Скай.

– Ах, да, конечно. – Я делаю мысленную пометку посмотреть карту этой местности позже. – Значит, ты с западного побережья?

– Да, – коротко отвечает он, бросая белое полотенце в корзину для белья и откидывая голову назад, чтобы убрать волосы с глаз. – Прости меня. Не очень-то я гостеприимен. Сегодняшний день для меня тоже долго тянулся. Расселу нужно было… кое-что.

Тут он себя одергивает и качает головой. Очевидно, что он собирался пожаловаться на начальника, и я это понимаю. Никто еще не жаловался на начальников так, как я. Я вообще королева жалоб. Почти каждый начальник, который у меня когда-либо был, не подходил мне по всем возможным параметрам, и, каким бы талантливым он ни был, Рассел кажется классическим мудаком.

Джеймс касается шеи, и я любуюсь его слегка загорелыми руками. Ему осталось только зарыть пальцы в волосы, и я окончательно на него западу.

– Начальники – обязательная часть работы, – сообщаю я.

– Это правда, – говорит он, вставая. – Помочь? – Он протягивает руку и предлагает ее мне.

– Спасибо, – благодарю я, чувствуя, что краснею, когда он берет меня за руку, и мне приходится поспешно поправлять одежду. Подошвы ног мучительно ноют, а вонь, исходящую от моих подмышек, ничем не скрыть. – Прости, Джеймс, мне надо привести себя в порядок.

Он смеется:

– Ты выглядишь нормально.

Сказанное с мягким шотландским акцентом и спокойной уверенностью «Ты выглядишь нормально» – это лучший комплимент, который я когда-либо получала. Я чувствую, как щеки у меня горят от восторга.

В дверь врывается Билл с открытой бутылкой шампанского в одной руке и красного вина в другой. Он немного пошатывается, пока достает пальто, и неуклюже ставит вино на пол.

– О господи боже, давайте поедем, блин, домой. Тебе придется вести тележку, Джеймс, я едва стою на ногах. Подслушал, что пара, которая празднует золотую свадьбу за девятым столиком, пошла окунуться в озеро голышом, если кто хочет повеселиться. – Он рыгает, смотрит на меня и видит мое выражение лица. – Извините, издержки профессии.

Джеймс забирает красное вино из рук у Билла:

– Не надо было его пить, Билл.

– Оно стоит открытое уже несколько дней! – возражает Билл, улыбаясь во весь рот.

Когда я надеваю пиджак, то чувствую, что Джеймс смотрит на меня. Я поворачиваюсь к нему, пока мы ждем, что Билл переоденется, и думаю, не хочет ли он сказать что-то еще. Через мгновение я понимаю, что он не собирается ничего говорить.

– Я бы не отказалась от этого. – Я киваю на бутылку у него в руке.

– Конечно. – Он пялится на вино, затем медленно поднимает взгляд на меня и смотрит мне прямо в глаза. – Ты голодна?

Я плохо слышу, что он говорит, потому что вижу только его глаза. Между нами возникает искра. Я почти отпрыгиваю назад от шока, затем отрываюсь от невидимой, хрупкой нити между нами, и она лопается. Я перевожу дыхание. Он смотрит в потолок, потом в пол, и тут я вспоминаю, что должна ответить.

– Да, конечно, – отвечаю я, стараясь говорить спокойно, хотя сердце сильно бьется в груди.

– Я чертовски голоден, – произносит Билл, застегивая молнию на серой толстовке и не обращая на нас никакого внимания.

Джеймс уже натянул куртку и открывает нам дверь, пока я собираюсь с мыслями.

Я иду за ними, причем ноги жутко болят, пока мы выбираемся на улицу к тележке, а Джеймс запрыгивает на водительское сиденье и поворачивает ключ зажигания.

– Залезай, Билл, я поеду сзади, – говорю я.

– О боже, спасибо, – бормочет он, опускается рядом с Джеймсом и хлопая его по плечу. – Еще один блестящий день, старина. Потрясающе. Ты просто молодец.

– Тебе нужно поспать, – отвечает Джеймс.

Поездка до коттеджа занимает всего несколько минут, но этого времени мне хватает, чтобы собрать мысли в кучку. Ситуация, в которой я оказалась, притворяясь своей лучшей подругой, опасная. Но все можно спасти, если я буду усердно работать, останусь со всеми в хороших отношениях и дотяну до конца лета. Чего я не могу себе позволить, так это влюбиться. Сдерживай себя, Птичка!

Влюбленность будет меня отвлекать, а мне нужно сосредоточиться. Сегодня