Ошеломленная его словами, я замерла.

— Ты полный идиот! Ты обвиняешь в этом Дэймона? Он спас мою жизнь. Я бы…

— Изменяя тебя, он знал, что за ним наблюдают. Он не дурак. Он должен был понимать, что в МО узнают.

На самом деле ни Дэймон, ни его семья не знали о гибридах, пока я не стала одним из них.

— Это так похоже на тебя, Блейк. Всегда во всем виноват кто-то другой.

Его глаза сузились, зеленые искры заполыхали еще сильнее.

— Ты так ничего и не поняла.

— Ты прав. — Я отбросила его руки от своего лица. — Я никогда не смогу этого понять.

Отступив, он покачал головой, позволив мне вылезти из душевой кабины. Потянувшись, он выключил воду и, схватив полотенце, швырнул его мне.

— Не пытайся снова ударить меня.

— Не приказывай мне, что делать. — Я старалась вытереться как можно более насухо.

Он сжал кулаки.

— Слушай, я понял. Ты ненавидишь меня. Отлично. Смирись с этим, потому что есть кое-что более важное, на чем нужно сосредоточиться.

— Смириться?

Мне хотелось задушить его полотенцем.

— Да. — Он оперся на закрытую дверь, искоса поглядывая на меня. — Ты действительно не понимаешь, что происходит, Кэт.

— Не называй меня так. — Я ощупывала свою одежду в бессмысленной попытке найти на ней сухие места.

— Ты успокоилась? Мне нужно кое-что рассказать тебе, а ты должна выслушать. Все не так, как ты думаешь. И мне жаль, что я не сказал тебе правду раньше. Я не мог, но могу сейчас.

У меня вырвался сдавленный смех, когда я недоверчиво покачала головой.

Его глаза сузились, он сделал шаг вперед. Моя спина предупреждающе выпрямилась, но он не подошел ближе.

— Давай внесем ясность. Если бы Дэймона где-нибудь заперли, ты бы бросила всех, в том числе младенца Иисуса, под автобус, чтобы освободить его. Я сделал то же самое. Так что не веди себя так, словно ты лучше меня.

Поступила бы я так? Да. Но разница была в том, что Блейк искал одобрения и прощения после того, как нагородил больше лжи, нежели правды. И для меня это было безумным дерьмом.

— Ты думаешь, что можешь найти себе оправдание? Что ж, ты ошибаешься. Не можешь. Ты — монстр. Настоящий монстр, который живет и дышит. Ничто — каковы бы ни были твои настоящие намерения, какой бы ни оказалась правда — и никогда не изменит этого.

Едва заметная вспышка беспокойства блеснула в его устремленном на меня взгляде.

От меня потребовалось изрядное усилие воли, чтобы не вырвать из стены стержень для полотенца и не воткнуть ему в глаз. Я отшвырнула полотенце в сторону, дрожа больше от гнева, чем от холода.

Он оттолкнулся от двери, я настороженно сделала шаг назад. Он нахмурился.

— В «Дедале» не работают злодеи, — снова произнес он и, открыв дверь ванной, вернулся в комнату. — Это факт.

Я последовала за ним.

— Как ты можешь говорить это с такой честной физиономией?

Он сел на мою кровать.

— Знаю, о чем ты думаешь. Ты хочешь бороться с ними. Я понимаю. Правда. И знаю, что я лгал тебе практически обо всем, но ты не поверила бы правде, потому что должна была все увидеть сама. И как только это произойдет, все изменится.

В этом мире не существовало ничего такого, что я могла бы увидеть и начать думать по-другому. Но я осознавала всю тщетность своих попыток сражаться с ними.

— Мне нужно переодеться в сухую одежду.

— Я подожду.

Я уставилась на него.

— Ты не останешься здесь, пока я переодеваюсь.

Он посмотрел на меня с раздражением.

— Переоденься в ванной. Закрой дверь. Со мной твое целомудрие в безопасности. — Потом он подмигнул. — Если только сама не хочешь, чтобы это изменилось, а я совсем не против. Здесь становится скучновато.

У меня прямо руки чесались, чтобы обернуться и врезать ему в самое уязвимое у мужчин место. Но вместо этого я сказала то, что чувствовала и чему сразу поверила сама.

— Однажды я убью тебя, — пообещала я.

Он криво улыбнулся, встретив мой пристальный взгляд.

— Ты уже убивала, Кэти. Ты знаешь, что чувствуешь, когда отбираешь жизнь, но ты — не убийца. Ты не киллер. — Он поймал мой резкий вздох с понимающим взглядом. — По крайней мере, пока что.

Я отвернулась, сжимая руки в кулаки.

— Как я уже сказал, мы — не злодеи. Зло идет от Лаксенов, и ты увидишь, я не лгу. Мы здесь для того, чтобы помешать им получить власть.

Кэти

Как только мы с Блейком вышли из моей камеры, к нам сразу подошли двое военных. Одним из них был Арчер. Вид его уже знакомого лица не внушал теплых чувств. Он и другой парень были хорошо вооружены.

Они заставили меня и Блейка отступить к лифту, и я вытянула шею, пытаясь разглядеть, что находится вокруг меня, и понять, где мы находимся. Я увидела несколько дверей, как у моей камеры, а все вместе напоминало коридор в «Маунт-Уэзер». Тяжелая рука опустилась на мою поясницу и подтолкнула вперед.

Это был Арчер.

Он наградил меня взглядом, значение которого я не смогла расшифровать, а потом я оказалась в лифте, зажатая между ним и Блейком. Я не могла даже поднять руку, чтобы смахнуть влажные, холодные волосы, прилипшие к шее, без того, чтобы не задеть их.

Арчер наклонился вперед, нажал на какую-то кнопку — рассмотреть ее не получилось, потому что он заслонил ее своим мощным телом. Я нахмурилась, понимая, что даже не знаю, сколько этажей в этом месте.

Словно прочитав мои мысли, Блейк посмотрел на меня.

— Прямо сейчас мы находимся под землей. Как и большая часть базы, за исключением двух верхних уровней. Ты на семнадцатом этаже. Шестой и седьмой этажи — помещение для… ну, посетителей.

И зачем он рассказывал мне это? Ведь планировка — это важная информация. Это выглядело так, словно… словно он доверял мне знание, будто я уже была одной из них. Я вытряхнула из головы эту абсурдную мысль.

— Ты имеешь в виду заключенных?

Арчер рядом со мной напрягся.

— Пятый этаж занимают Лаксены, которые проходят процесс ассимиляции, — продолжил Блейк, не обращая внимания на реакцию стража.

С тех пор как на Землю прибыли последние Лаксены — семья Дэймона, например, — прошло восемнадцать лет. И может быть, что они все еще пытаются ассимилировать кого-то из этих Лаксенов? Я предположила, что речь шла о тех Лаксенах, которые, считалось, все еще по тем или иным причинам были опасными для людей. Я содрогнулась.

И мы находимся под землей? Мне была ненавистна даже мысль о том, чтобы находиться под землей. Словно я уже была мертва и похоронена.